Конспект лекций по предмету «Библейская критика»

Евангельские возражения доводам библейского критицизма

Гололоб Г.А.

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Введение

1. Проблемы текстуальной критики

А. Принципы текстуальной критики

Б. Различные версии библейского текста

2. Проблемы литературной критики

А. Возникновение библейского текста

1. Возникновение текста Ветхого Завета
2. Возникновение текста Нового Завета

Б. Канонизация состава книг Библии

1. Канонизация книг Ветхого Завета
2. Канонизация книг Нового Завета

Заключение

Библиография

Введение

Христианскому сознанию всегда была небезразлична такая научная дисциплина, как Библейская критика, особенно когда возразить ее доводам ему было весьма затруднительно. В целом Критика Библии делится на две части: текстуальную (низшую) и литературную (высшую). Текстуальная критика Библии ставит своей задачей изучение текста без отношения к тому, каким образом он произошел. Литературная же критика Библии изучает библейский текст в непосредственной связи с вопросом его происхождения. Иногда между результатами обоих этих видов Библейской критики возникают противоречия, требующие своего разрешения.

Вопрос согласования содержания Библии с данными естественных наук является вопросом согласования между собой Общего и Особого видов Божественного Откровения. При этом желательным является такое их сочетание, когда данные литературной критики дополняют собой данные критики текстуальной, а не отрицают их, тем более, без весомых на это причин. Но поскольку данные естественных наук постоянно обновляются, тем самым призывая христианских библеистов согласовывать с ними содержание библейского текста, перед нами всегда стоит задача отсеивания из них того, с чем мы никак не можем согласиться. Это не значит, что библейская критика совершенно неспособна уточнить значение библейского текста, но это значит то, что каждую такую попытку следует проверять на истинность.

Основной проблемой текстуальной критики является выяснение первоначального содержания библейского текста, а литературной – обстоятельств его написания. Фундаменталисты признают только те выводы литературной критики, которые не противоречат выводам текстуальной критики, либералы признают их все, а неоевангелисты – только наиболее аргументированные и не унижающие Божественное Писание. Ниже мы попытаемся извлечь из доводов Библейской критики максимум полезных сведений, а заодно и позволим себе засомневаться в некоторых ее крайностях. Возможно, кто-то из критиков сможет с их помощью уточнить собственную позицию.

1. Проблемы текстуальной критики

Разночтения в существующих рукописях,  например, Ветхого Завета исчисляются сотнями. Откуда они возникли? При переписывании. Когда переписчик копировал лишь одну рукопись, то он мало чем мог ее изменить. Но он сталкивался с настоящей проблемой, когда брался за согласование между собой двух и более рукописей, тексты которых различались один от другого. В таком случае, ему приходилось выбирать из них лучший вариант. При этом он мог либо отдать предпочтение какой-то одной рукописи целиком, либо в каждом конкретном случае обращался к разным рукописям. В последнем случае он умножал варианты библейского текста, в итоге создавая новую его версию, не существовавшую ранее. Последнее обстоятельство было основной причиной искусственного разветвления библейского текста на различные версии. Задача текстологов состоит в том, чтобы определить наиболее оригинальные различия и объяснить их происхождение.

А. Принципы текстуальной критики

Текстуальная критика опирается на выработанные текстологами принципы проведения анализа библейского текста. Одним из самых важных принципов текстологии является принцип «предпочтения трудного для понимания варианта чтения перед легким». Если мы имеем перед собой случай разночтения двух рукописей, и одна из них содержит сложный для понимания элемент, а другая представляет собой попытку сгладить его каким-то образом, то следует предположить, что вначале существовал более сложный вариант, а потом его упростили, чем наоборот. Разумеется, любой переписчик перед копированием какого-либо текста, как и переводчик, вначале старается его понять. Но если текст является сложным для понимания, то переписчик склонен упростить смысл при его переводе. Обычно это происходит путем дополнительного введения разъяснительных слов. Самым известным случаем такого объяснения затруднительного для понимания чтения является текст Ин. 5:4, отсутствующий в ранних рукописях.

Правда, этот принцип применим лишь к ошибкам сознательного происхождения и совершенно не применим к ошибкам случайного характера, поскольку случайным образом также легко усложнить текст, как и сознательным. Например, на иврите, первоначально не имевшем огласовок, очень похоже друг на друга пишутся буквы «д» и «р», из-за чего переписчикам было легко спутать между собой совершенно различные слова «Едом» и «Арам». Очевидно, что такая ошибка усложняла общее понимание текста, но сложный вариант текста в этом случае не только не был оригинальным, но и не мог им быть. Поэтому всегда важно учитывать контекст употребления каждой буквы, т.е. слово и его место во всем предложении.

Поэтому и здесь существует одна оговорка: случайные ошибки встречаются чаще всего в пределах образования отдельных слов, и очень редко в пределах образования целых фраз. Иначе говоря, изменить подсознательным образом целую фразу намного сложнее, чем одно слово. Таким образом, хотя обычно первоначальным текстом является наиболее трудно понимаемый, все же это правило работает не всегда. Трудным для понимания может быть также и текст, искаженный переписчиком случайным образом. Чаще всего это происходит при совершении мелких ошибок, способных изменить значение лишь отдельных слов, а не целых фраз или словосочетаний. Таким образом, исключения из данного правила составляют в основном мелкие ошибки случайного характера, изменяющие смысл отдельных слов, в отличие от тех случаев, где сознательным образом вводятся изменения смысла целой фразы или всего предложения. Правда, ошибки такого рода обнаружить легче, поскольку обычно они сильно конфликтуют с ближайшим контекстом.

Здесь мы подошли к рассмотрению второго принципа текстуальной критики, который называется принцип «предпочтительности краткой версии перед более длинной». Он также относится к сознательной правке переписчиком оригинального текста. Мы уже упоминали о том, что стремление сделать текст более понятным требует введения в него разъяснительных слов. Это значит, что когда текст в одном варианте более краток, чем в другом, то следует предположить, что дополнить текст легче, чем его сократить. Поэтому, в большинстве случаев предпочтительность краткой версии очевидна. Например, Самаритянский текст Пятикнижия много раз добавляет в текст выражение «гора Гаризим». Это значит, что в каждом таком случае он длиннее, поскольку искажен.

Но и здесь мы должны сделать важную оговорку: иногда переписчик мог просто упустить непонятную для него фразу, если признавал ее маловажной для общего смысла. Например, в параллельных текстах евангелисты Матфей и Лука часто упускали любимое слово Марка «тотчас», поскольку оно в большинстве случаев было излишним для смысла. В таком случае длинный текст был более достоверен. Другой случай: евангелист Марк говорит «ибо еще не время было собирания плодов» (Марк. 11:13), что упускают Матфей и Лука, как свидетельствуют текстологи, имевшие его в своем распоряжении.

Данное правило не удовлетворительно справляется со своей задачей при анализе текста такой рукописи как «Кодекс Безы», где часто копируются т.н. «параллельные» фразы. Переписчик этой рукописи пытался объяснить трудности одной части библейского текста при помощи введения в него информации из других его частей. В итоге получилось, что более длинный текст оставался в пределах оригинального и не создавал его смыслу каких-либо проблем (см. напр. фразу «живут не по плоти, а по духу» в тексте Рим. 8:1, позаимствованную из текста Рим. 8:4). Хотя здесь краткий вариант и был более оригинален, но более долгий не противоречил его смыслу. Данное обстоятельство объясняется тем, что библейский автор мог для своего удобства сокращать изложение своих мыслей, в самом написании их лишь подразумевая.

Еще одним текстуальным принципом является принцип «предпочтения лучшего объяснения того, как произошло альтернативное чтение». Например, среди ранних рукописей имеются варианты текста Мф. 5:32 без фразы «кроме вины прелюбодеяния». Очевидно, что она была скорее добавлена, чем убрана, поскольку переписчику было трудно признать именно безусловный характер заключения брака, хотя об этом же свидетельствовали параллельные места у Марка и Луки. Предположить же, что кто-то удалил ее менее вероятно, поскольку это бы означало, что он отвергал мнение Христа о существовании важного условия для возможности развода.

Существует попытка фундаменталистов опровергнуть эти принципы полностью путем признания всех кратких по размеру текстов результатом сознательной работы еретиков, но она несостоятельна по той причине, что библейский текст в основном хранили и переписывали не еретики, а христиане. Они бы позаботились о том, чтобы сохранился именно долгий текст. Мало того, некоторые фразы вводились в текст самими христианами именно в целях опровержения этих ересей, напр. 1 Ин. 5:7-8. Именно по этой причине более ранние рукописи короче по своему объему более поздних. Если их сократили еретики, тогда почему до нас дошли только эти рукописи? Поскольку невозможно предположить, что еретики полностью уничтожили оригинальные рукописи, мы не можем согласиться с данным утверждением.

Б. Различные версии библейского текста

Библия раздела на Ветхий и Новый Завет не только по богословским, но и языковым причинам. Первая часть Библии написана на древнееврейском языке, а вторая – древнегреческом. Поэтому вопрос происхождения этих двух ее частей следует рассматривать особо. Попытки создания канона священных книг в истории Израиля предпринимались неоднократно: при Моисее, Иисусе Навине, Самуиле, Давиде, Соломоне, Иосии, Езекии, но о самом первом сборнике книг Ветхого Завета можно говорить лишь со времени книжника Ездры. Поскольку кроме Палестины евреи диаспоры имели собственные копии важнейших рукописей библейского текста, в дальнейшем возникло три традиции его сохранения: палестинская, вавилонская и александрийская. Текстологи связывают первую с т.н. кумранским типом библейского (ветхозаветного) текста, вторую – с масоретским типом, а александрийскую – с еврейским текстом, положенным в основание Септуагинты.

До того времени, как были обнаружены в Кумране свитки Мертвого моря, самой древней рукописью ветхозаветного библейского текста была рукопись Кетер Арам-Шева. Эта рукопись пострадала в самом начале: отсутствуют первые четыре книги Пятикнижия. На основании этого текста было предпринято знаменитое издание ТаНаХа под редакцией раввина Бройера. Следующей по значимости рукописью является знаменитая Ленинградская рукопись, датируемая примерно тем же периодом (X-й век н.э.), что и рукопись Кетер Алам-Шева (может быть, чуть позже на несколько десятилетий). Самое известное ее издание — это критическое издание Библии («Библия Хебраика»), второе издание которой было сделано по этой ленинградской рукописи. Обе эти рукописи отражают масоретскую традицию копирования ветхозаветного текста.

Однако нам известно, что греческий перевод Ветхого Завета (т.н. «Септуагинта», иначе LXX) также был сделан из какой-то версии еврейской Библии, до нашего времени не сохранившейся. И перевод этот древнее (в первоначальном составе он существовал уже в середине третьего века до н.э.) происхождения самых ранних и авторитетных рукописей, содержащих масоретский текст. Основное различие текста Септуагинты от текста масоретов состоит в использовании других цифр, причем последние кажутся более авторитетными именно в греческом переводе, что подтверждает кумранский тип текста. Для Септуагинты физические носители, которые имеются в распоряжении исследователей, известны порядка двух-тысячелетней давности. То есть, интервал времени между написанием предполагаемого оригинала и его сохранившейся копии несравнимо меньше, и физические носители данного текста гораздо ближе к эпохе его написания. Это совпадает примерно с давностью кумранского варианта ветхозаветного текста, который хронологически покрывает период от третьего века до н.э. — до начала второго века н.э.

Кумранский тип ветхозаветного текста считается сегодня самым приближенным к оригиналу. Он показал недостоверность некоторых переводов ТаНаХа на арамеский язык, например, перевод Онкелоса, который похож более на интерпретацию текста, чем на дословный перевод. Таких ошибок особенно много в двух книгах Самуила (в русском переводе Первая и Вторая книги Царств). Кумранский текст обнаружил также и множество ошибок в Масоретском тексте, хотя сам, к сожалению, не покрывает весь состав библейских книг и не всегда даже каждую из них (полностью сохранилась, например, книга пророка Исаии).

О недостатках Масоретского текста говорило, впрочем, и то, что он противоречил сам себе, например, в следующем месте: «Когда же вскормила его, пошла с ним в Силом, взяв три тельца и одну ефу муки и мех вина, и пришла в дом Господа в Силом; отрок же был еще дитя. И закололи тельца; и привела отрока к Илию» (1 Цар. 1:24-25). Очевидно, что телец был лишь один, но трехлетний (ср. Быт. 15:9). Если вспомнить о том, что в древности текст писался слитно и без вспомогательных согласных, а кроме того, настоящая форма конечных букв появилась сравнительно поздно, то можно понять, что первоначально в тексте было употреблено слитное написание данного слова и без современного правописания его конечной буквы. Такого рода ошибки можно выявить, даже не сравнивая различные виды библейского текста. Определение  остальных требует применения специальных методов, с чем мы уже познакомились выше.

По Новому завету ситуация выглядит более благополучно, поскольку текстологам удалось реконструировать весь текст Нового Завета. Из трех таким же образом выявленных типов текста греческого оригинала (александрийский, западный и византийский) они отдают предпочтение (как наиболее раннему) александрийскому типу, представленному главным образом Ватиканским и Синайским кодексами. Этот текст зафиксирован в виде Критического текста Нового Завета, изданного Объединенным Библейским Обществом (начиная с четвертого его издания). На его основе сделаны все современные переводы Нового Завета с греческого. Старые переводы, включая русский Синодальный, опираются на византийский тип текста греческого Нового Завета, подправленный в «благочестивых целях» в начале IV-го века Лукианом Антиохийским и его последователями. Лишь английский перевод короля Иакова был сделан с кодекса Беза, т.е. рукописи «западного» типа текста греческого Нового Завета.

2. Проблемы литературной критики

Кроме объяснения происхождения самого библейского текста, в задачи литературной критики входит и объяснение возникновения всего состава книг Библии, т.е. ее канона. То, что интересует литературных критиков Библии прежде всего, — это историко-культурный фон возникновения каждой книги Библии, включая и описанные в ней события. При этом принимается в расчет весь материал, накопленный историей, географией, археологией, этнографией, культурологией и прочими научными дисциплинами. Иными словами, если текстуальных критиков интересует сам текст Библии, то литературных – прежде всего, его взаимосвязь с окружением времени создания этого текста. На этом уровне исследования Библии чаще всего и возникают самые сильные споры. Впрочем, данное обстоятельство имеет и хорошую свою сторону.

А. Возникновение библейского текста

Вопрос о происхождении библейского текста и утверждения его канона имеет как Божественную, так и человеческую сторону. При этом при создании богодухновенного текста Бог не использовал Своих людей (как пророков, апостолов и других писателей) лишь в качестве печатной машинки. Он посылал им Свои идеи подобно тому, как делали свои открытия многие ученые: человек со своей стороны старался разрешить какую-то проблему, а Бог открывал ему способ ее решения. Таким образом, при создании Божественного Откровения происходило взаимодействие двух воль – Божественной и человеческой, а не принуждение Богом людей даже в виде внушения. Библейский писатель воспринимал Божественную мысль сверхъестественным образом, а излагал ее на бумаге собственными словами, что Богом лишь контролировалось, но не причинялось. Поэтому язык одного пророка Божьего отличается от языка другого, и каждый библейский писатель узнается по типичным для него способам изложения мысли или стилю выражения.

Мы вынуждены признать довольно большое многообразие в вопросе происхождения книг Библии: одни из них имели устную предысторию, другие были написаны сразу; одни из них создавались, опираясь на другие, другие же были оригинальными; одни из них имели одного автора, а другие кроме него также имели и продолжателей его литературного творчества. Наконец, в библейском тексте существуют более поздние вставки, что также было допущено и использовано Богом в Его целях. Происхождение всех 66-ти книг Библии было разным и по времени, и по месту возникновения, и по другим обстоятельствам их написания. Данное многообразие жанров, авторства и обстоятельств их написания подразумевает участие в их написании «человеческого фактора». Проблема текстологов состоит в том, чтобы этот фактор правильно сочетать с Божественным промыслом, включившим его в себя. Привязка Божественного промысла к различным историческим условиям доказывает факт того, что Бог не только не принуждал человека к исполнению Собственной воли, но и в некоторой мере даже приспосабливался к его мышлению. Это означает, почему Божественное Откровение имеет прогрессивный (поступательный и последовательный) характер.

На дискретность Священного Писания даже влияли сугубо материальные обстоятельства. Например, вопрос сохранности священных книг был тесно связан с характеристиками пишущего материала. Первоначально, это был недолговечный по своим свойствам папирус, который, к тому же, можно было хранить только в свернутом состоянии, поэтому рукописи того времени не могли быть слишком объемными, а начала или концы этих рукописей обычно портились первыми. Собрать в одну рукопись тексты всех библейских книг было затруднительно чисто технически, а пользоваться ею – и тем более. Поэтому эти тексты сохранялись и переписывались отдельно друг от друга, а самые большие по объему (напр. книга пророка Исаии, Псалтирь и др.) занимали несколько рукописей, будучи разделены на крупные части.

Литературные критики Библии любят подвергать сомнению традиционные представления об авторстве библейских книг, единстве их композиций и датах их возникновения. Но сами по себе эти характеристики не могут подорвать боговдохновенный характер Священного Писания по той простой причине, что последний включает в себя естественные факторы, на которые опираются эти критики, а не полностью их исключает. Это значит, что достижения литературной критики могут стать хорошим подспорьем для лучшего понимания Библии, особенно естественного компонента ее повествований. При этом разлука с некоторыми устаревшими понятиями может быть скомпенсирована теми преимуществами литературной критики, которые уважительно относятся к содержанию самой Библии.

Конечно, мы должны не воспринимать критику Библии пассивным образом, а перепроверять истинность ее доводов. Вопросы более позднего датирования, наличия множества авторов, вплоть до заимствования, и сложный характер структуры библейских книг не должны нас смущать, по крайней мере, до тех пор, пока они не выставляют Божественное Откровение в неприглядном свете. Например, пророчество Иисуса Христа о падении Иерусалима (Лк. 19:43) мы не можем отвергнуть только по той причине, что оно было предсказано. А это значит, что мы не можем установить датировку Евангелия от Луки только по одному этому указанию, якобы свидетельствующему о том, что он дожил до окружения Иерусалима римскими войсками. Но если будет доказано, что хоть одна рукопись этого Евангелия в данном месте его евангелия не содержала этого фрагмента, нам придется согласиться с необходимостью пересмотра более ранней даты его возникновения, определяемой по концовке второй книги Луки – Деяния Апостолов. В противном случае, придется предположить, что оригинальный текст, содержащий вставку, просто не сохранился до наших дней, но это уже будет аргумент «от умолчания».

Какая-либо книга Библии имеет духовное значение вовсе не по той причине, что подтверждается доводами литературной критики. Она может им даже противоречить, например, представляя собой особый жанр (апокалиптические видения, притчи, мудрые изречения и т.д.), с трудом поддающийся какому-либо литературному анализу. Но если Бог позволил этим книгам войти в состав Его Слова, то они будут исполнять возложенную на них функцию, несмотря ни на какую критику. Разумеется, мы здесь не говорим о феномене сверхъестественных чудес. Чудесное нельзя отбрасывать с ходу, но необходимо научиться истолковывать его в тесной взаимосвязи с естественными причинами, поскольку обе эти реальности – духовная и материальная – взаимно дополняют друг друга.

1. Возникновение текста Ветхого Завета

Текст Священного Писания, принятый в качестве стандартного лишь во времена Ездры (середина V-го века до н.э.), создавался постепенным образом, при этом часто концовки библейских книг дописывались не теми лицами, которыми были написаны сами эти книги. Например, последнюю главу книги Второзакония мог дописать Иисус Навин. Но, судя по описанию оседлой жизни евреев, скорее всего, он написал всю эту книгу, хотя и от имени Моисея. Поэтому, ссылаясь на факт существования в библейском тексте некоторых приписок и замечаний, еще средневековые раввины Исаак бен Соломон (IX в.), Исаак бен Иазос (XI в.) и Абен Ездра (XII в.) отвергали подлинность целых разделов Пятикнижия (напр. Быт. 12:6; 22:14; 36 гл.; Втор. 34 гл.), считая их более поздними вставками.

Ухватившись за гипотезу Ж. Астрюка, который усматривал в основании книги Бытие два источника, использующие разные имена Бога (Элохим и Яхве), критики распространили ее на все Пятикнижие и исторические книги. Затем последовала целая череда теорий происхождения Библии, соревнующихся друг с другом в искусстве хитросплетения. Куртц доказывал, что написание Пятикнижия было завершено при Иисусе Навине, Штегелин — при Сауле, Кнобель — при Иосии, Шрадер — перед Вавилонским пленом, Денич — при Маккавеях… Но даже если бы оно было написано Самим Христом, легче было бы поверить в это, чем во все это множество разноречивых теорий.

Но подлинность событий, описанных в Пятикнижии, доказывается содержанием книг наиболее ранних пророков, живших не только до Вавилонского, но и до Ассирийского плена. Так, пророк Амос упоминает существование закона Моисея (Ам. 2:4; ср. Ос. 8:12), а Осия ссылается на Исход (Ос. 13:5; ср. Ам. 3:2) и Синайский Завет (Ос. 8:1). Если все это – лишь выдумки иудейского царя Иосии (621 г. до н.э.), тогда как о них могли говорить пророки, жившие ранее его? Православный богослов С.С. Глаголев в связи с этим отметил: «Самаряне приняли закон Моисеев задолго до Хелкии, и видно, что они потом не пребывали в религиозном общении с иудеями (у них нет книг пророков). Откуда же у них явилась книга Второзакония?» (Глаголев С.С. Слабые стороны рационалистических библейских гипотех / Иллюстрированная история религий. Под ред. проф. Д.П. Шантепи де ля Соссей, т. 1, М., 1992, с. 247-264). Но критиков Библии все эти возражения не могут остановить: когда они сталкиваются с какой-то проблемой, то предпочитают решать ее при помощи добавления предположения о существовании очередной приписки, а значит и очередного редактора или корректора.

Кстати, данное обстоятельство ставит наших оппонентов в выгодное положение: у них всегда есть способ опровергнуть существующие возражения. Например, особую проблему для критиков представила 22-я глава книги Бытия, повествующая о жертвоприношении Исаака. Дело в том, что в первой ее половине (ст. 1-9) употребляется имя Божие Элохим, а во второй половине, начиная с явления Ангела Господня, удержавшего руку Авраама, — имя Яхве. Но всю эту историю невозможно приписать двум различным авторам. Как же быть? Но наши критики, ничуть не смущаясь, просто объявляют, что текст был испорчен каким-то очередным корректором. Поэтому Делич назвал эту главу «смешанным» разделом, написанным каким-то посторонним автором. Другие критики усматривают в ст. 11 умышленную правку текста, а в ст. 14-18 позднейшую вставку. Баудиссин же предпочел выкрутиться из неудобного положения так: «Элохист обычно употребляет имя Божие Элохим, но иногда и Иегова».

На крайний случай у критиков припасен безупречный аргумент: Иеговист в таком случае подражал Элохисту или почему-то предпочел сохранить слова из элохистского фрагмента. Просто один и тот же Бог был известен язычникам под именем Элохим, а евреям – под именем Яхве.

Дж. Эрнест Райт по этому поводу писал: «Небезынтересным представляется тот факт, что в Израиле Бог перенимает ряд имён и функций у некоторых хананейских богов и, прежде всего, у Ваала. Эл и Ваал использовались в качестве имён Яхве, Бога Израиля» (Райт Дж. Э. Библейская археология. СПб.: «ΒΙΒΛΙΟΠΟΛΙΣ», 2003, с. 7). Получается, что вполне можно обойтись и без разделения библейского текста по данному признаку. Недаром советский религиовед И. Шифман выразился следующим образом: «Применение этих признаков открывает широкий простор для всякого рода субъективных построений, в результате чего структуры отдельных источников по представлениям отдельных авторов не совпадают. Подобные расхождения дают основание усомниться в надежности и объективности принятых критериев» (Шифман И.Ш. Учение. Пятикнижие Моисеево. Введение и комментарии. М. 1993, с. 5).

Конечно, иногда библеистам приходится прислушиваться к голосу ученых. Например, долгие годы безуспешно велись раскопки на предполагаемой горе Синай. Почему евреи не оставили вблизи нее никаких жертвенников или остатков поселений? Райт же пишет об этом следующее: «Итальянский археолог Эмануэль Анати недавно высказал предположение, что гора Синай находилась в Южном Израиле, а не на Синайском полуострове (Джебель-Муса, Джебель-Сирбал). Он отождествляет её с горой Карком в Негеве, где он уже в течение 20 лет ведёт раскопки. Среди его находок — алтари, жертвенники, каменные ритуальные подставки. Один из каменных предметов имеет форму полумесяца — символа вавилонского лунного бога Сина (от его имени Анати производит и название горы Синай)» (Райт Дж. Э. Библейская археология. СПб.: «ΒΙΒΛΙΟΠΟΛΙΣ», 2003, с. 103).

То обстоятельство, что текст Библии имеет некоторые вставки и следы редакции, сделанные другими лицами, объясняется тем, что в древние времена быть писателем священных книг могло только довольно авторитетное в духовном отношении лицо, либо его непосредственный последователь или школа таких последователей (см. пророческие школы в Древнем Израиле). Не имея никакого подтверждения тому, что определенная личность мыслит по духовным вопросам правильно, нельзя было писать священные книги. Понятно, что многие библейские авторы и не подозревали того, что пишут именно священные книги, но позже Бог побуждал других Его служителей признать их произведения именно в таком качестве. И тогда книга становилась священной.

Некоторые авторы могли использовать другие источники для написания своих книг. Так, считается, что, по крайней мере, первые одиннадцать глав книги Бытие были заимствованы Моисеем или его преемниками из неизвестного нам источника, написанного на скрижалях клинописью. Ранее критики Библии высмеивали тот факт, что во времена Моисея были известны алфавит и письменность. Теперь же им приходится смириться даже с тем утверждением, что письменность появилась на Ближнем Востоке даже во времена Авраама. Разумеется, появление письменности следует сочетать с множеством сопутствующих ей обстоятельств, особенно с установлением времени жизни самого Моисея.

Б. Сеттерфильд выдвинул теорию о «сверхранней» датировке Исхода, о чем Райт пишет следующее: «По длинной хронологии Сыны Израиля вошли в Египет в 2014 г. до Р.Х., а Авраам родился в 2304 г. до Р.Х. При дате Исхода 1584 г. до Р.Х. получается, что завоевание Ханаана началось в 1544 г. до Р.Х. Эта дата относится непосредственно к завершению эпохи Средней Бронзы (по археологической периодизации — около 1550 г.). В это время ещё существовали все те укрепленные города — Иерихон, Гаваон, Хеврон, Гай, Арад, Лахиш, Асор и Вифлеем — которые упомянуты в книге Иисуса Навина. К концу же эпохи Поздней Бронзы (около 1400 г. до Р.Х. — дата Исхода и завоевание Ханаана по краткой хронологии, или около 1220 г. до Р.Х. — дата, которой придерживаются многие археологи) многие из них давно уже лежали в руинах» (Райт Дж. Э. Библейская археология. СПб.: «ΒΙΒΛΙΟΠΟΛΙΣ», 2003, с. 104).

Данная точка зрения подтверждает мнение Иосифа Флавия: «Соломон спустя шестьсот двенадцать лет после исхода евреев из Египта построил храм» (см.: Иосиф Флавий. О древности еврейского народа. Против Апиона. Кн. 2, 2:25). Существуют и другие доказательства данному убеждению: «Египтолог Чарльз Элинг высказал предположение, что и прибытие Иосифа в Египет следует отнести к более раннему, чем гиксосское завоевание, времени (между 2000-1700 гг. до н.э.)» (Райт Дж. Э. Библейская археология. СПб.: «ΒΙΒΛΙΟΠΟΛΙΣ», 2003, с. 101; см. также: H.H. Rowley, From Joseph to Joshua (London, 1950); Cyrus H. Gordon, Introduction to Old Testament Times (Ventnor, N.J., 1953).

Мы вполне можем признать, что сам Моисей написал лишь какую-то часть Пятикнижия (напр. Декалог книги Исход, или «Священный Кодекс» книги Левит), а остальное ему приписано из почтения к его имени. Можно еще признать существование в Израиле двух богословских традиций: широкой (израильской) и узкой (иудейской). Не исключено, что сторонники обеих использовали различные имена Бога и отвечали интересам соответственно, например, пророческого и священнического сословий, но признать т.н. истинность выводов т.н. «документальной теории», приписывающей происхождение всего текста Ветхого Завета комбинации лишь из четырех источников – невозможно, исходя из самих требований современной текстологии. Библейский текст действительно создавался путем последовательных наслоений, но они имели духовную преемственность. И этим обстоятельством объясняются все его «странности».

Что же случилось с библейским текстом после Ездры? Из-за Вавилонского пленения и образования еврейской диаспоры, первоначальный текст Еврейского Священного Писания начал распространяться в виде трех самостоятельных традиций: вавилонской, александрийской и палестинской. В конце первого века н.э. раввин Акива сделал вавилонскую версию еврейского текста Ветхого Завета стандартной для иудаизма той поры (остальные были умышленно уничтожены). Это случилось по одной важной для евреев причине: чтобы с ее помощью противодействовать частой ссылке христиан на Септуагинту при рассмотрении мессианских пророчеств. Огласовка, ударения, заметки на полях, пунктуация и аппаратные значки начали вноситься в этот вид текста масоретами в VI веке, окончательно сформировав его к IX веку. Этот тип текста использовался при составлении Мишны, Талмуда, Таргумов, Пешитты и Вульгаты. Христиане больше ориентируются на текст Септуагинты, который отражен в греческом тексте Нового Завета. Кумранский вид ветхозаветного текста, к сожалению, во всем своем составе еще до сих пор не только не опубликован, но и не доступен исследователям, из-за боязливой политики Израиля повредить тем самым репутации Масоретского текста.

Рядовым читателям Библии наиболее правильным будет сравнивать между собой все три вида текста Ветхого Завета. Так, текст Септуагинты помогает нам лучше понять Масоретский текст. Например, она передает текст Ис. 52:14 следующим образом: «Как многие изумлялись, смотря на него». Масореты передают же странно: «Как многие изумлялись, смотря на тебя». Но судя по следующему тексту Ис. 52:15, приходится признать верным вариант Септуагинты. С другой стороны, Кумранский вид текста помогает нам лучше понять текст Ис. 21:8: «Тогда провидец закричал: на страже стою я…», тогда как у масоретов он звучал так: «И закричал, как лев: господин мой! на страже всегда стою я…». По последнему случаю видно, как масореты пытались понять смысл этого текста, введя в него дополнительное слово «как».

2. Возникновение текста Нового Завета

Если о происхождении текста Ветхого Завета нам известно мало, то о возникновении книг Нового Завета мы знаем больше. До нашего времени дошло 5300 рукописей, представляющих различные книги Нового Завета или их фрагменты, хотя ни одна из этих рукописей не содержит все книги Нового Завета. Наиболее ценными из них являются написанные до начала IV-го века, из них около 85 написано на папирусе и 268 рукописей прописными буквами (унциальный способ написания). Несмотря на их явное меньшинство, они были созданы раньше, чем остальные, представляющие собой византийский вид оригинального текста Нового Завета. Их отличает определенная неупорядоченность и шероховатость мысли, поскольку первые переписчики Нового Завета создавали свои копии в стесненных обстоятельствах, и не всегда имея высокое филологическое образование.

Евангелия (за исключением т.н. ПротоЕвангелия от Матфея) возникли значительно позже Посланий апостола Павла, согласно церковному преданию, казненного через обезглавливание во время гонений Нерона. Об этом событии нам следует сказать особо, поскольку существует мнение о смерти апостолов Петра и Павла примерно в 68 году н.э. (т.н. «длинная хронология» жизни апостола Павла). Впрочем, это мнение основано лишь на двух доводах, к тому же сомнительного характера. Совершенно незнакомый с трудами Тацита, Евсевий не знал о том, что преследования христиан Нероном были связаны с пожаром Рима (64 г. н.э.), поэтому он ошибочно думал, что они продолжались до конца жизни этого сумасбродного императора (68 г. н.э.). В действительности же эти гонения, бесспорно жестокие по своей степени, продолжались недолго. Юлий Африкан ориентировал свою дату на время начала римского епископства Лина, хотя до Лина вполне могли быть и другие епископы Рима, оглашать имена которых, по причине жестоких гонений, было просто небезопасно.

По этим причинам мы вынуждены признать истинность «краткой хронологии» жизни Павла,  согласно которой окончание написания им всех его посланий следует отнести к середине 64-го года, когда Нерон обвинил христиан в поджоге Рима. Именно в это время началась охота за первыми лидерами Христианской Церкви по всей Римской империи, отголоски чего мы находим даже в Первом Послании апостола Петра, успевшего написать свое письмо в Каппадокию. Из всех видных христианских лидеров первого века выжить после этих гонений, вероятно, удалось только Тимофею и автору Послания к евреям (по нашему мнению, Филиппу). Мы также полагаем, что книга Откровение была написана в такое же тяжелое время: в 69-73 годах, когда Иерусалим лежал в развалинах.

Учитывая то, что Павел прибыл в Рим в начале 59 года н.э., освобождение Павла из римского заключения имело место, вероятнее всего, в 61 году н.э., при наставничестве Нерона со стороны Сенеки и Бурра, время которого продлилось (с определенными трудностями, начиная с 59 года) с 54 по 62 годы н.э. Вероятно, Сенека, относившийся терпимо к христианам даже в 64-м году н.э., освободил Павла из уз (не без протекции некоего чиновника по имени Феофил, которому адресовал две свои книги Лука). Именно с этими обстоятельствами связан феномен неожиданного обрыва концовки книги Деяния: Лука, включившийся в новые планы Павла, просто не имел времени закончить вторую свою книгу. Исчезла и сама потребность в этом, поскольку Лука уже представил судьям Павла апологию всему христианскому учению.

Данное освобождение Павла из римского заключения было очень своевременным, поскольку вскоре наступил переломный 62 год н.э. и освободившийся от обременительного влияния своих наставников Нерон начал самоличное управление империей. Поэтому, когда летом 64 года н.э. начался поиск мнимых виновников пожара в Риме, судьи сразу же вспомнили о Павле: «Так мы же недавно рассматривало дело одного из их лидеров». Он был вскоре арестован повторно и на этот раз принял мученическую смерть (см. «я уже становлюсь жертвою» в тексте 2 Тим. 4:6). И это могло произойти не позже середины 65 года н.э.

Первые сборники писем апостола Павла могли существовать уже при его жизни, поскольку он написал несколько циркулярных (переходящих из церкви в церковь) посланий (напр. Еф. и Рим.). Из четырнадцати традиционно приписываемых Павлу посланий критики Библии признают за ним лишь семь следующих: Рим., 1-2 Кор., Гал., Флп., 1 Фес., Флм. Авторство остальных и т.н. Соборных посланий Павла ими оспаривается. При этом среди них доминирует мнение о том, что остальные послания приписаны Павлу по тем же причинам, по которым в ветхозаветные времена концовки некоторых библейских книг дописывались учениками настоящих авторов. Но дописать концовку книги и написать свою книгу под чужим именем – совершенно разные походы к Писанию. Как же их можно соотносить друг с другом? Мы совершенно не обязаны соглашаться с такой оговоркой, поскольку она применима лишь к случаям редактирования, а не соавторства.

И если последователи, например, различных философских школ античности легко могли поставить подпись знаменитого автора под своим собственным трудом, то ожидать такого поведения от убежденных священном характере библейских книг христиан нельзя. Это невозможно не только по нравственным причинам, но и организационным: любой подлог не только не содействовал единству, а вызывал большие разделения по церквам. Поэтому исторически первые христианские авторы не скрывали своих личностей, а додуматься до этого могли позже лишь такие враги христианства, как гностики. Одним словом, современники христиан могли вести себя как угодно, но это не означало, что последние ничем от них не отличались. В действительности же христианство имеет большое число нравственных отличий не только от других религий, но и от отношения приверженцев этих религий к собственному Священному Писанию. Наконец, пошли бы первые христиане на верную гибель, если бы не только допускали, но и всячески оправдывали возможность возвещения Божественной Истины посредством лжи?

Но каковы основания такого деления всего корпуса Павловых посланий — на аутентичные и псевдографические? Прежде всего, лексического характера: состав слов Павла не одинаков от послания к посланию. Однако хорошо известно, что Павел использовал секретарей по причине своего плохого зрения! Он написал собственными руками только одна послание – к галатам, о чем и хвалится в его концовке: «Видите, как много написал я вам своею рукою» (Гал. 6:11). И даже если допустить, что Павел поручил кому-либо из многочисленных своих помощников полностью написать какое-то послание от его имени (например, Послание к ефесянам по образцу Послания к колосянам), то он же и сам проверил его содержание на предмет соответствия написанного собственному образу его мысли. При такой раскладке вообще снимается какой-либо вопрос как о лексике, так и о стиле. Кроме того, статистический метод исследования дает сильные погрешности, находясь в полной зависимости объема изучаемого послания. И даже употребление долгих предложений в Послании к ефесянам вполне соотносимо с Посланием к римлянам (да и внутри этого послания он изменяется в сторону уменьшения). Например, в текстах Еф. 1-5 и Еф. 1:7-10 использовано по 66 слов, а в тексте Рим. 1:14-16 – 60. Разница, как видим, небольшая.

Кто же может стоять за появлением псевдоэпиграфов Павла, ведь для этого ему нужно быть большим знатоком его богословия? Нам говорят: пресвитеры Ефеса. Действительно, существуют основания считать первым таким собирателем писем Павла небезызвестного Онисима, которого Игнатий Антиохийский называет главой делегации пресвитеров Ефеса? Но как он мог сделать это при живом апостоле Иоанне, который, по преданию, также переехал жить в Ефес после разрушения Иерусалима римлянами? И как к такой изобретательности отнеслись крупные церкви других регионов – Рима, Антиохии и особенно Иерусалима (если это случилось до его разрушения)? И почему такая судьба постигла лишь одного Павла, а не так же и всех остальных апостолов? Нам говорят, что умерших апостолов все равно нужно было кем-то заменить. Но почему именно таким способом?

Здесь нам пора перейти к описанию создания Евангелий, исторически возникших после Посланий Павла и других авторов Нового Завета. После смерти апостолов Павла и Петра во время гонений Нерона 64-го года н.э., возникла особая необходимость в христианских свидетелях апостольского уровня авторитетности. Со слов Петра успел написать свое Евангелие Марк, сопровождавший его в Риме в качестве переводчика. По мнению современных библеистов, т.н. ПротоЕвангелие от Матфея можно отождествить с теми «Логиями» («Изречениями») Христа, которые были написаны на арамейском языке и о которых упоминает Папий Иерапольский. Позже Евангелием от Марка и им воспользовались при написании своих Евангелий Матфей и за ним Лука.

Первым, кто предположил, что авторы Евангелий от Матфея и от Луки использовали «Логии» Иисуса (вместе с Евангелием от Марка), был известный немецкий философ-романтик и основоположник либеральной протестантской теологии Ф.Д.Э. Шлейермахер. В дальнейшем эта гипотеза, получившая название теории «двух источников», была обоснована либеральным богословом Г.Ю. Хольцманном, став наиболее распространённой теорией происхождения синоптических Евангелий. С определенными оговорками мы можем принять основные выводы этой теории, но остальные вынуждены отвергнуть, как весьма сомнительные.

Наибольшее число споров сейчас ведется относительно установления датировки Евангелия от Луки, в котором упоминается об осаде Иерусалима. Несмотря на то, что у нас нет уверенности в том, когда же именно оно было написано, более вероятным следует признать года, предшествующие написанию книги Деяния Апостолов. Неясная концовка последней как раз и связана с тем, что Лука спешил окончить ее, чтобы присоединить ее вместе с Евангелием к прошению о помиловании Павла. Когда же Павла удалось защитить и добиться его освобождения, уже было не до завершения этой книги, или написания ее естественного продолжения. Таким путем концовка книги оказалась оборванной.

Содержание Евангелия от Иоанна также было подвергнуто некоторому редактированию, что хорошо видно по тексту третьей его главы. Но в целом оно представляет собой цельную композицию, сосредоточенную вокруг восьми чудес Иисуса Христа. Именно по этой причине Евангелие от Иоанна малопригодно для установления хронологии жизни Иисуса Христа. Единственное, что мы можем установить из него: ранняя деятельность Иисуса Христа в Иудее была совершенно упущена синоптиками. Кроме того, обычно считается, что ранняя проповедь Иисуса не встречала сопротивления, но евангелист Иоанн опровергает это предположение: резкая оппозиция Христу была изначальной, почему Он и избегал находиться долго в Иудее. Наконец, Пасхи Иоанна находятся друг к другу слишком близко, чтобы их можно было считать надежными временными ориентирами. Поэтому нам приходится констатировать не очень радостный факт: все события из жизни Христа, описанные Иоанном в его Евангелии, были приведены им явно не в хронологическом порядке. По крайней мере, они описаны с большими временными пропусками. Например, между сказанным в тексте Ин. 2 и в тексте Ин. 6 прошел целый год, а описано лишь два события (не считая бесед): 1) путешествие в Галилею при кратковременном пребывании в Самарии (гл. 4) и исцеление парализованного в Иерусалиме (гл. 5). Если же в конце четвертой главы признать еще одну весну (Ин. 4:35), то и этот год следует разделить на два других.

Если церковное предание о том, что евангелист Иоанн пытался лишь дополнить сообщения синоптиков, истинно, тогда нам, тем более, нельзя ожидать от его Евангелия какой-либо временной последовательности. Скорее всего, это — отдельные фрагменты из жизни Спасителя, выбранные с целью приведения ярких доказательств Его Божественности. Это значит, что общая проповедническая деятельность Иисуса Христа занимала значительно более трех с половиной лет, что считается традиционно. Все, что нам известно из Его жизни, так это – некоторое число разрозненных во временном отношении фрагментов, из которых невозможно выкроить какую-либо связную хронологию.

Нас могут спросить: «Если Евангелия были написаны позже Посланий Павла, почему их богословие менее развито, чем Павлово?» Богословие выглядит примитивным лишь у синоптиков, тогда как у евангелиста Иоанна оно достаточно развито. Напротив, для цели описания простой биографии Иисуса Христа во всех этих Евангелиях богословия слишком много (христология, искупление, мораль, эсхатология). Если же признать, что книга Деяния Апостолов была написана в 61 году, на что указывает нам ее резко оборванное окончание, а Евангелие от Луки — и того раньше, то лингвистические доводы в пользу существования определенной последовательности в появлении синоптических Евангелий (а именно: Марк-Матфей-Лука) вынуждают нас сделать неожиданный вывод: Евангелия от Марка и от Матфея были написаны еще в более раннее время.

Это свидетельствует о том, что Евангелия и Послания Павла писались примерно в одно и то же время, но разными людьми. И хотя Лука опирался на два из них, он собирал материал для своего Евангелия прямо во время миссионерских путешествий Павла. Он сопровождал Павла во время второго миссионерского путешествия на участке пути из Троады в Филиппы (Деян. 16:10-17), потом во время третьего миссионерского путешествия присоединился к нему на пути в Иерусалим (Деян. 20:5-21:18) и, наконец, был его спутником в его путешествии в Рим в качестве узника (Деян. 27:1-28:16), где и оставался вплоть до конца его жизни (Кол. 4:14; Флм. 23; 2 Тим. 4:10). Возможно, при написании своих последних посланий из Рима Павел уже знал о существовании некоторых Евангелий, поскольку к тому времени Лука уже написал свое Евангелие.

Но если это было так, тогда когда мог евангелист Марк написать свое Евангелие из уст Петра, да еще и в Риме? До 44 года н.э. Петр находился в Иерусалиме. В 49 году н.э. мы встречаем его в Антиохии (Гал. 2), а затем — снова в Иерусалиме (Деян. 15). Потом Лука обрывает о нем повествование, и во всем Новом Завете мы обнаруживаем лишь его послание, написанное уже во время нероновских гонений (примерно в 64 году н.э.) из Рима (1 Пет. 5:13). Сколько лет Петр находился в Риме до написания своего послания, или посещал его многократно, нам неизвестно, но это могло случиться в любое время и даже не однократно. Если впервые он отправился туда вскоре после Апостольского собора, тогда у Марка было достаточно времени, чтобы написать свое Евангелие из уст Петра до появления Евангелия от Матфея, а затем и Евангелия от Луки, написанного примерно в 60-м году н.э. Главное, что Петр вместе с Марком мог находиться в Риме до появления там Павла и Луки.

Вспомним, что Марк в 45-м году сопровождал Павла в его первом миссионерском путешествии, но преждевременно вернулся в Иерусалим. Потом в конце 49-го года он отправился вместе с Варнавой на о. Кипр. И далее он исчезает из поля зрения автора Деяний Апостолов, пока не появляется вместе с Павлом в Риме уже после возникновения Евангелия от Луки (Кол. 4:10; Флм. 1:24; см. 2 Тим. 4:11). Получается, что Марк вместе с Петром мог посетить Рим в промежутке времени с 50-го по примерно 55-й год н.э. А значит, Евангелие от Марка было написано в этот период времени. Ниже мы приведем доводы, что это время нужно сместить вплотную к 50-му году н.э. В течение последующих нескольких лет Евангелием от Марка вместе с «Логиями» апостола Матфея воспользовался евангелист Матфей (это – разные лица).

Время написания самих «Логий» нам неизвестно, но можно быть уверенным в том, что они возникли раньше всех известных нам Евангелий, поскольку были написаны на арамейском языке. Они начали собираться еще на основании личных записей апостола Матфея, но, поскольку позже к ним были добавлены какие-то устные источники, данное обстоятельство продлевает время их окончательного составления на несколько лет. Наиболее ранняя вероятная дата появления «Логий» — 45-й год н.э., когда проповедь Евангелия вышла за пределы Палестины, и таким образом возникла потребность в переводе их на греческий язык (впрочем, как и составление каких-либо жизнеописаний Иисуса Христа сразу на греческом языке). Другим пределом для возможного появления «Логий» следует признать 50-й год н.э.

При определении последней даты нам пришлось учесть одно обстоятельство: как только были написаны «Логии», и с них еще не успели сделать копии, евангелист Матфей перевел их на греческий и сразу же вслед за этим включил их в свое Евангелие вместе с Евангелием от Марка. Ранний перевод на греческий и быстрое включение этих «Логий» в текст Евангелия от Матфея сделали ненужным дальнейшее сохранение оригинала, по крайней мере, для обращенных из язычников. Евангелие от Марка спасли от такой же участи три обстоятельства: написание на греческом языке, неполное цитирование другими евангелистами и продолжительное время самостоятельного существования, когда с нее могли начать делать копии. Потом «Логиями» в греческом переводе, Евангелием от Марка и Евангелием от Матфея воспользовался Лука.

Почему же до нас дошло только четыре Евангелия? Вопрос заключается в том, что во время их написания оригинальных свидетельств о жизни Иисуса Христа было очень мало. Даже те, что сохранились до нашего времени, и то допускают большую степень повторений или цитирования. Делать же пересказы уже однажды сказанного было бессмысленно. Появление же четырех жизнеописаний Иисуса Христа вместо одного было вызвано рядом причин:

1. Евангелие от Марка было написано слишком кратко, являясь естественной реакцией на просьбу римских верующих иметь у себя хоть какое-то свидетельство о жизни Иисуса Христа в письменном виде (используя случай посещения Рима апостолом Петром);
2. Евангелие от Матфея также отвечало требованиям верующих, судя по его адресату, обращенных из евреев диаспоры, которые говорили на греческом языке (поэтому евангелист Матфей соединил в одну историю Евангелие от Марка и «Логии», написанные на арамейском языке и приписываемые апостолу Матфею);
3. Евангелие от Луки возникло также в ответ на вопиющую нужду: требовался подробный отчет об истории возникновения христианства, которую Лука собирался использовать для ходатайства об освобождении из тюрьмы апостола Павла (когда эта цель была достигнута, необходимость доведения этого работы до совершенства отпала, а последовавшие вскоре гонения Нерона вообще поставили на этом возможном намерении точку);
4. Евангелие от Иоанна, по церковному преданию, было написано последним (но, скорее всего, до 70-го года н.э.) с целью дополнить то, что было упущено в трех предыдущих.

Примерно так выглядит общая реконструкция обстоятельств появления Евангелий и посланий апостола Павла. Разбор обстоятельств появления других книг Нового Завета здесь не затронут по причинам недостатка информации (как внутренней, так и внешней). Единственное, что можно сказать по некоторым из них, так это то, что Послание к евреям, скорее всего, было написано диаконом Филиппом в преддверии разрушения Иерусалима римлянами, как и первая часть книги Откровение неизвестным нам «пресвитером Иоанном», бежавшим из осажденного Иерусалима в город Ефес, где он дописал вторую ее часть.

Б. Канонизация состава книг Библии

Христианская Библия состоит из двух частей: Ветхого и Нового Заветов. Первая ее часть является также и Еврейским Священным Писанием, но в христианстве ему отводится подготовительная для появления Нового Завета роль. Неудивительно, что новозаветный канон создавался вопреки еврейскому представлению о завершении пророческого служения. Пророки действительно умолкли (хотя Даниил или ВтороДаниил пророчествовал довольно поздно), чтобы было создано Священное Писание, по которому можно было сверять истинность самих этих пророчеств. Но это молчание было прервано Самим Богом, вернее Его Сыном, чтобы сказать людям то, что  не могли им донести пророки. Он принес им весть о приходе на Землю не политического, а духовного Его царства. И этим было сказано все.

1. Канонизация книг Ветхого Завета

Процесс канонизации Еврейских Священных Писаний происходил в три этапа: Тора — Навиим – Ктувим (Закон, Пророки и Писания, откуда и аббревиатура ТаНаХ)., но лишь о последней стадии этого процесса нам известно что-то определенное. Упоминание о «законе, пророках и остальных книгах» мы обнаруживаем в книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, написанной около 190 года до н.э. (Сир. 1:2). Три раздела ТаНаХа называют также Филон Александрийский (ок. 20 г. до н. э. — ок. 50 г. н. э.) и Иосиф Флавий (37 год н.э. — ?). Многие древние авторы насчитывали в ТаНаХе 24 книги, поскольку некоторые книги, известные нам в собственном виде, объединялись евреями в одну.

Считается, что Тора была священной уже при возвращении евреев из Вавилонского плена, поскольку на ее основе Ездра заключил союз Израиля с Богом (444 г. до н.э.). Решающим доказательством того, что у евреев тогда был священный текст Торы, является факт наличия самаритянского Пятикнижия. Самаритяне отделились от евреев вскоре после возвращения их из Вавилонского плена. Завершение канонизации раздела Пророков относится к хасмонейскому периоду, когда было зафиксировано общееврейское мнение о том, что «в наши дни нет пророков». С этого времени взгляды евреев были устремлены на будущий приход Мессии и Его предвестника, Илии. Только с их приходом они надеялись узнать, что делать с камнями жертвенника, которые были осквернены язычниками (греками).

Тора (Пятикнижие) была канонизирована самой первой, вероятно, еще при Иисусе Навине. По ее составу среди евреев Древнего Израиля никогда не возникало никаких вопросов. Священный характер Торы признавали даже самаритяне. Вторая часть ТаНаХа состоит из двух разделов: «ранние пророки» и «поздние пророки». Нас удивляет включение в раздел «Ранних пророков» книги Иисуса Навина, книги Судей, двух книг Самуила и двух книг Царей, но евреи видели в них описания жизни первых пророков. В Суптуагинте все они помещены и исторический раздел. Не ясно, почему книга пророка Даниила не числится в еврейском каноне в разделе даже «Поздних пророков». И лишь в Септуагнинте она помещена в пророческий раздел. Вавилонский Талмуд считает эту книгу вместе с книгой Эсфирь творением мужей Великой Синагоги. Здесь мы впервые сталкиваемся с сугубо «научным» отношением к Священному Писанию александрийских евреев как представителей эллинистического направления в иудаизме (см. Филон Александрийский).

Таким образом, уже во времена Ездры произошла почти полная канонизация раздела Навиим (кроме книги пророка Малахии), хотя он жил в одно время с пророками Аггеем и Захарией.

Последней произошла кодификация раздела Ктувим, хотя и гораздо позднее, чем Навиим. В первоначальной еврейской версии Ктувим состоял из 11 книг, считая книги Ездры и Неемии одной книгой, и I и II Хроники одной книгой. В составе Ктувим выделился сборник «пяти свитков», включающий книги Песнь Песней, Руфь, Плач Иеремии, Екклесиаст и Есфирь, собранные в соответствии с годичным кругом чтений в синагоге. Иногда этот раздел делится на четыре категории: 1) «Книги Истины» (Псалмы, Притчи и Книга Иова; на иврите имена этих трех книг формируют ивритское слово «истина», как акростих); 2) «Книги Мудрости» (Книга Иова, Экклезиаст и Притчи); 3) «Книги Поэзии» (Псалтирь, Плач Иеремии и Песнь Песней Соломона); 4) «Исторические Книги» (Ездры, Неемии и Хроники). При раввине Акиве (конец 1-го века н.э.) были устранены последние сомнения относительно авторитетности книг Песни Песней и Екклезиаст.

Первоначально у евреев не существовало представления о необходимости создания нормативного набора авторитетных текстов, поскольку они постоянно дополнялись. Оно возникло после того, как евреями был признан факт полного прекращения пророческого служения. Так, в Тосэфэте (1 век до н.э.) есть знаменитое высказывание: «Когда умерли Хагай, 3ахария и Малахи, ушел Святой Дух от Израиля» (см. Мал. 4:4-6). В Талмуде сказано еще более точно о времени завершения канонизации всего ТаНаХа: «С тех пор, как был разрушен Храм, нет у Всевышнего в этом мире ничего, кроме Галахи (свод законов)». Если процесс канонизации Еврейской Библии начался во времена Ездры при осознании евреями факта разрушения Первого Храма вавилонянами, то завершился окончательно он в период разрушения Второго Храма римлянами. Тогда евреи напомнили себе уже известную им истину: потеряв свою государственность, им следует держаться лишь Священного Писания.

Попытка сделать еврейские апокрифы более значительными, чем ТаНаХ, предпринял автор Четвертой книги Ездры: «По окончании же 40 дней сказал мне Господь, Всевышний, так: «24 книги, которые были написаны тобой сначала, раскрой, и пусть читают их, как те, кто достоин, так и те, которые не достойны. А 70 последних книг сохрани, передай их мудрецам народа своего, ибо в них источник разумения, источник мудрости и река познания». Получается, что 24 книги ТаНаХа могут читать даже недостойные, а остальные – только мудрые, т.е. достойные. Позже эту схему позаимствуют гностики, что косвенно доказывает их связь с ранними еврейскими ересями, из которых позже появится каббала. Разумеется, ортодоксальные евреи отреагировали на эту тенденцию завершением канона священных книг.

2. Канонизация книг Нового Завета

Необходимость создания перечня авторитетных в духовном отношении книг Нового Завета (см. Ин. 21:24; Деян. 20:35; 2 Пет. 3:15-16; 1 Кор. 9:14; 2 Тим. 2:2) возникла очень рано, поскольку была связана с попытками ранних еретиков (эбионитов, назареян, гностиков и других) писать книги под апостольскими именами. И хотя дошедшие до нас самые ранние сочинения гностиков обычно датируются поздним временем, некоторые из них имеют большую древность (напр. «Евангелие от евреев», «Евангелие от Фомы» и другие). Когда каждая поместная церковь стала собирать свои сборники нам неизвестно и не может быть известно, но процесс этот имел место, хотя и слишком замедлился в период гонений.

Разумеется, касательно авторитетности некоторых книг, вошедших позже в Новый Завет, были сомнения (Иак., 2 Петр., 2-3 Ин., Иуд., Евр. и Откр.), а другие (Первое послание Климента, Послание Варнавы, «Пастырь» Ермы и «Дидахе») некоторыми церквами были вначале приняты, а потом другими церквами оспорены и исключены из употребления. «Пастырь» Ермы и Послание Варнавы вошли в текст знаменитого Синайского кодекса. Основными критериями для отбора были три нижеследующих:

1. Ортодоксальность учения (соответствие апостольской традиции);
2. Апостольское авторство или близость к апостолам;
3. Распространенность среди церквей (учитывая крупные регионы).

В идеале было то, когда совпадали все три этих критерия. В противном случае возникали сомнения. Поскольку христианские церкви долгое время переживали гонения со стороны римских властей, условий для решения этих проблем в первые три века их истории не существовало. Это объясняет, почему окончательный свод книг Священного Писания был осуществлен лишь в конце четвертого века.

Сомнения в авторитетности некоторых книг Нового Завета вначале нельзя было отличить от простой неизвестности (в разных регионах ходили разные сборники книг Нового Завета) или даже игнорирования. Ириней (ок. 130- ок. 200 гг. н.э.) был первым, кто использовал все Евангелия и послания апостола Павла (кроме 2 Кор. и Флм.). И не удивительно, поскольку на его век выпал расцвет гностицизма, выбросившего в обиход большое количество подложных книг. Благодаря авторитету Иринея, западные церкви приняли все книги Нового Завета раньше и без особых проблем, чем восточные. На Востоке сомнений было много, что объясняется знанием греческого языка, без которого невозможно было провести достаточно качественный анализ библейского текста.

Первоначально на Востоке все только цитировали книги Нового Завета, не отмечая их богодухновенный характер. Первым, кто начал сомневаться в авторитетности некоторых из них, был Климент Александрийский. Он цитирует все книги Нового Завета за исключением Иак., 2 Пет., 2-3 Ин., 2 Тим. и Флм., хотя его другие христианские авторы, жившие до него, цитировали Иак., 2 Пет. и Евр. Его ученик, Ориген добавил к этому списку сомнительных книг Послание Иуды, но признал авторитетность Послания к Филимону. Евсевий признал в качестве авторитетных двадцать две книги Нового Завета, кроме пяти: Иак., 2 Пет., 2-3 Ин. и Иуд., «Пешитта» (датируется началом  V века н.э.) признает также двадцать две книги, но с другим составом сомнительных: 2 Пет., 2-3 Ин., Иуд. и Откр. Афанасий Великий в 367 году н.э. впервые привел список из всех двадцати семи книг Нового Завета.

Теперь нам следует ответить на следующий вопрос: «Можно ли считать процесс канонизации частью процесса инспирации текста Библии?» Православные христиане предпочитают отвечать на него утвердительно, но евангельские христиане им возражают. Конечно, создать текст и утвердить его духовный авторитет – действия, преследующие одну цель, но средства достижения одной и той же цели могут отличаться друг от друга. Сам текст любой из книг Библии уже содержит в самом себе доказательства своей истинности, поэтому и не нуждается во внешних авторитетах. Лишь для достижения цели обращения неверующих людей он должен быть подтвержден видимым образом, т.е. Церковью Христа, что, несомненно, требует задействования Богом некоторой степени Его инспирации. Но значение этого подтверждения нельзя приравнять к значению самого Писания, что означало бы, что Библия является результатом деятельности Церкви, а не Бога. Это значит, что мы признаем приоритет Писания перед Церковным Преданием.

Значение канонизации Библии состоит в том, чтобы правильно интерпретировать Писание, а не определять его истинность. Если бы это было так, тогда Священное Писания продолжало бы дополняться творениями отцов Церкви. Церковь не имеет власти определять, какая книга является истинной или боговдохновенной, без водительства Божьего, но это водительство следует отличать от водительства, определяющего процесс инспирации. Поэтому подтверждение внешними авторитетами мы должны отличать от самодостаточности самого Священного Писания. Его создавала не Церковь или ее Соборы, а специально избранные для этого люди, водимые Духом Святым. Поэтому Церковь может лишь помочь правильно понять богодухновенный текст, а не решать – единолично или даже вместе с Духом Божьим, что к нему относится, а что нет.

Заключение

Предпринятый в данном исследовании беглый обзор истории возникновения библейского текста и процесса его канонизации показал ряд важных характеристик Священного Писания христиан:

1. Содержание Священного Писания имеет прогрессивный характер, причем вершиной Божественного Откровения является Новый Завет;
2. Божественное Откровение не было предоставлено людям исключительно сверхъестественным образом, но в сочетании с естественными причинами, что оправдывает, по крайней мере, частично применение к нему методов историко-литературного анализа;
3. По существующей в древности традиции в вопросе передачи духовного наследия последующим поколениям некоторые книги Священного Писания были дописаны учениками или последователями подлинных авторов этих книг, что считалось в те дни не плагиатом, а признаком уважения к их авторитету;
4. В некоторых случаях одни библейские авторы ссылались на произведения других, иногда видоизменяя их текст в соответствии с собственными потребностями и целями;
5. Несмотря на отсутствие многих данных относительно происхождения библейского текста, мы не можем сомневаться в его богодухновенности или инспирации Богом.

Все вышесказанное означает то, что Бог позаботился как послать нам Свое Откровение, так и сохранить его духовный смысл для всех последующих поколений верующих людей. Библейская критика неспособна опровергнуть как историчность возникновения всех книг Библии, так и достоверность описанных в ней событий и жизни персонажей. Неточности переписывания библейского текста не в состоянии повредить его настолько, чтобы за ними совсем невозможно было узнать подлинный смысл основных библейских истин, отражающих стремление Бога привести к спасению всех людей.

Библиография

1. Карташев А.В. Ветхозаветная библейская критика. Париж. 1944.
2. Шифман И.Ш. Учение. Пятикнижие Моисеево. Введение и комментарии. М. 1993.
3. Мецгер Б.М. Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала. М.: ББИ, 1996.
4. Келлер В. Библия как история. М., 1998.
5. Райт Дж. Э. Библейская археология. СПб.: «ΒΙΒΛΙΟΠΟΛΙΣ», 2003.
6. Циркин Ю.Б. История библейских стран М., 2003.
7. Harrison R.H., Biblical Criticism: Historical, Literary and Textual (1978).
8. Greenlee J.H., Introduction to New Testament Textual Criticism (1964).
9. Wikenhauser A., New Testament Introduction (1958).
10. Comfort, P.W. The Origin of the Bible (1992).
11. McDowell, J. Evidence That Demands a Verdict (1979).
12. John Knox, Chapters in Life of Paul (rev. ed., Macon, Ga.: Mercer Press, 1987).
13. Paul: A Critical Life (Oxford: Oxford University Press, 1996).
14. Ogg G., The Chronology of the Life of St. Paul (1968).