Библейские зарисовки 6

Настоящий пророк

Гололоб Г. А.

Эта история, о которой я хочу вам рассказать, случилась в то время, когда Сирией правил царь Венадад. Тогда я (зовут меня Закир) служил при штабе главнокомандующего сирийской армии,  которым тогда был генерал по имени Нееман. В те времена мы часто воевали с евреями – не с теми, что жили в Иудее, а с теми, которые от них отделились и создали себе отдельное государство со столицей в Самарии, которое и назвали Израилем. Вот в этой самой Самарии и случилось то, что до сих пор никак не выходит из моей головы.

Правил Израилем тогда Иорам, сын Ахава, армию которого мы обратили в бегство при Рамофе Галаадском. С тех пор евреи платили нам дань, и, поскольку они были нашими вассалами, банды сириян часто вторгались в их пределы и грабили там все, что хотели. Кстати говоря, я до сих пор не пойму, почему мы постоянно воевали с евреями, когда в действительности они — наши родственники, пусть и дальние. Наш прародитель Арам был потомком не только Сима, но и Нахора, брата Авраама, который считается их родоначальником. Но что уж тут поделаешь: войны часто не подчиняются требованиям разума.

Так вот, однажды вызывает меня к себе главнокомандующий и говорит: «Ты назначаешься старшим по проведению одной чрезвычайно секретной операции». Когда я узнал, что это была за операция, то чуть не опешил. Оказывается, у Неемана обнаружилась какая-то странная накожная болезнь, которую он некоторое время пытался вылечить при помощи всевозможных врачей и знахарей. Но поскольку ничего ему не помогало, но наоборот пятна на его теле начали распространяться, он решился на весьма странный шаг: обратиться за помощью к израильскому пророку, которого, как потом выяснилось, звали Елисей. Почему к нему?

Дело в том, что во время одного из наших набегов на израильтян в плену оказалась одна совсем еще юная еврейка. Став прислужницей в доме моего начальника, она и убедила жену Неемана в том, что этот Елисей может исцелить ее хозяина. Как он доверился этой пленнице – я не знаю, но он обратился к царю Венададу с просьбой написать соответствующее письмо к царю израильскому. В то время мы были совершенно вне понятия касательно того, как делаются подобного рода дела, тем более в этом странном Израиле, где все перевернуто с ног на голову. Но в самой Сирии об этой спецоперации не должен был знать никто.

На меня была возложена обязанность отобрать лучших солдат для сопровождения военачальника на его пути в Самарию и обратно. При этом Нееман советовался со мной, какой преподнести подарок пророку в случае успеха нашей миссии. Судя по тому, что сам этот город – Самария — был некогда куплен за два таланта серебра, я предложил ему эту сумму, но был удивлен, когда услышал, что Нееман решил увеличить ее в пять раз.

— Не много ли? – возразил я. — Ведь даже на один талант серебра можно всю жизнь прожить без какой-либо нужды.

— Ничего страшного, – пояснил Нееман. – На кон поставлено слишком много. Если я останусь на прежней должности, то все это быстро наверстаю.

Поскольку сирийский военачальник решил не скупиться, скоро был собран в дорогу караван, несущий десять мешков серебра, два мешка золота, несколько перемен одежды и всего остального, чего я уже и не помню точно.

Под покровом ночи мы двинулись в Израиль, не встречая никаких проблем в пути, и через два дня прибыли в Самарию. Уже издали можно было видеть крепость, построенную на одной из гор царем Омри. Я сразу оценил все преимущества местонахождения этого города: он имел удобно расположенные подъездные пути с севера, запада и юга (через Сихем). В северной части крепости находился довольно крупный пруд. Источников воды, стекающих в город с близлежащих гор, было столько, что он мог выдержать любую осаду. Мы знали, что в подвалах этой крепости были припасены большие запасы оливкового масла, зерна и вина. При царе Ахаве город был расстроен и укреплен башнями (казематами) для ведения перекрестного боя лучниками из многочисленных окон (бойниц). Одним словом, израильтяне хорошо обустроили свою столицу, но в настоящее время их армия была недееспособной из-за частых поражений, нанесенных ей с нашей стороны.

Конечно, мы были хорошо приняты царем Иорамом, но во время самого визита случился небольшой казус: ознакомившись с содержанием письма, которое написал ему Венадад, он не смог скрыть своего возмущения. Сирийский царь не церемонился в выражениях, написав в нем следующее: «Вместе с письмом этим я посылаю к тебе Неемана, слугу моего, чтобы ты снял с него проказу его».

Прочитав это, царь израильский разодрал одежды свои и сказал: «Разве я Бог, способный умерщвлять и оживлять, что царь сирийский надумал послать ко мне этого человека, чтобы я снял с него проказу его? Вот, теперь все могут убедиться в том, что он ищет предлога враждовать против меня». Иорама возмутило не то, что сирийский царь посылает ему свои приказы, а то, что этот его приказ был практически неосуществим. Поскольку Венадад даже не посчитал нужным упомянуть в своем письме имя Елисея, в глазах Иорама все выглядело так, будто выполнить это требование должен был он сам. С большим трудом нам удалось убедить его в том, что он нужен нам просто как посредник, а сама «просьба» Венадада была обращена не к нему, а к подчиненному ему пророку. Позже мы узнали о том, что тот пророк вообще не повиновался никому из людей, так что для него что Иорам, что Венадад были все равно.

Но на этом наши проблемы не то что не закончились, а прямо-таки начались. Когда прибыл Нееман со своей свитой и на своей колеснице к дому Елисея, тот выслал к нему своего слугу сказать: «Пойди, омойся семь раз в Иордане, и очистится тело твое». На этот раз приступ гнева схватил уже Неемана: «Что это за обращение с высшим должностным лицом? Я не потерплю такой насмешки над собою? Этот пророк уже совсем лишился рассудка! За кого он меня принимает? Или он таким путем демонстрирует свое отвращение к моей болезни? Я бы мог легко испепелить эту хижину вместе с ним самим, но это ниже моего достоинства…»

Мы сразу бросились его успокаивать, но он резко нас прервал и приказал трогаться в обратный путь, не прекращая изливать свое негодование на столь ужасную выходку пророка: «Вот, я думал, что он выйдет, станет, поднимет свои руки к небу и призовет имя Господа Бога своего, а потом возложит руку свою на больное место и исцелит его… Разве Авана и Фарфар, реки дамасские, не лучше всех вод израильских? Разве я не мог бы омыться в них и очиститься? Или я проделал столь долгий путь лишь для того, чтобы искупаться в этом вонючем болоте?» Поскольку Нееман ничего не хотел слушать, мы тронулись в обратный путь, но во время дороги я все время думал о том, как изменить его мнение… Что-то внутри меня говорило о том, что евреи не настолько мстительны и подлы, как это показалось военачальнику.

Путь наш лежал на север вдоль того самого Иордана, куда направил нас пророк. Иордан очевидно не входил ни в какое сравнение с нашими реками. На каменистых его берегах рос тростник, камыш и какие-то водоросли. Вода не просто мутная, а местами даже грязная. На некоторых участках его можно было спокойно перейти вброд. И этой захудалой рекой еще гордились евреи? Иное дело наши дамасские реки, питающиеся со снежных гор Ливана. Это же — кладези чистейшей воды! Такими были мои впечатления от увиденного.

На одном из привалов я набрался духу и рискнул предпринять серьезный разговор со своим начальником:

— Разрешите обратиться, Ваше Высочество?

— Обращайся… — ответил тот, опустив тяжело голову и понурив печальный взгляд.

— Если бы что-нибудь важное сказал Вам пророк, разве не с готовностью Вы сделали ли бы это? А тем более, когда он сказал только: «омойся, и будешь чист». Вы ничем не рискуете, если окунетесь в Иордане, поскольку многие народы знают, что воды в еврейских реках хоть и мутные, но целительные… Нам ведь нужен результат, Ваше высочество… Было бы глупо, не убедиться в правоте или в обмане этого пророка, просто проигнорировав его совет. Будь я на Вашем месте, я все-таки проверил бы этого пророка на истинность…

Задумался тут Нееман, а потом говорит:

— Полагаю, что к твоему мнению, Закир, мне действительно следует прислушаться. И сделать это нужно, несмотря на то, что мои люди увидят меня в столь неприглядном виде. Подбери же мне прямо сейчас самое грязное место в Иордане. И мы проверим этого пророка…

— Слушаюсь, — отрапортовал я, не скрывая своей радости, хотя и уверенности-то у меня никакой не было, а была просто какая-то интуиция.

Когда подходящее место было выбрано, военачальник приказал всему подразделению выстроиться в две шеренги, чтобы по его сигналу скандировать хором счет всех его погружений в воду. На это зрелище следовало посмотреть со стороны: разгонав в стороны плававшую поблизости стаю диких уток, наш генерал залез в воду голышом, а отряд солдат дружно повторял за ним на распев:

— Ра-а-аз… Два-а-а… Три-и-и… Четыре-е-е…

А в это время, стоя по пояс в воде, Нееман приседает в ней с головой, и за каждым разом липкой грязи прилипает к его телу все больше и больше. И вот грянуло долгожданное «се-е-емь». На этом возгласе счет стоящих на берегу оборвался, и наступила полнейшая тишина. Все замерли, не спуская с Неемана своих глаз. В голове каждого стоял только один вопрос: подвел ли сирийского военачальника еврейский пророк, и если да, то какого еще ожидать от него гнева на этот раз?

Я заблаговременно распорядился принести два меха чистой воды, которую мы возили с собой для питья, и мы вылили их на тело нашего начальника. И что же мы увидели, когда омыли его чистой водой? Мы все просто ахнули: на теле Неемана не осталось ни единого белого пятна. И сама кожа его помолодела, так что его просто нельзя было узнать. Не веря своим глазам, Нееман щупал и щупал свое тело, стараясь убедиться в том, его ли оно или нет.

Что после все этого началось – описать невозможно… Солдаты начали бросать в воздух части своей амуниции, крича от радости всем своим существом настолько громко, что напрочь распугали всех уток… Каждый из них понимал, что теперь на родине их ждет не только большой пир, устроенный по этому случаю, но и повышение по службе. А что еще нужно солдатам? По крайней мере, теперь они уже не опасались никакого гнева со стороны своего начальства.

Но нам оставалось еще отблагодарить пророка. Мы думали, что за этим дело не станет – и в очередной раз ошиблись. Когда наш караван прибыл к дому Елисея, и Нееман вызвал к себе пророка, тот наотрез отказался принять от него приготовленные на этот случай дары. Что ни делал военачальник, как ни просил, тот твердил лишь одно:

— Не приму того, что принадлежит одному только Богу.

— Но тебе известно лучше, как использовать эти дары для славы твоего Бога…

— Отблагодари Господа земли и неба сам, без моего посредства… Я — лишь смертный Его слуга. Не возьму от тебя ни нитки, ни ремня.

— Кажется, где-то я это уже слышал?

— Так ответил наш прародитель Авраам тем царям, которым он помог безвозмездно.

— Понятно, мы же родственные народы…

Нееман задумался, что же ему делать в этих обстоятельствах, а потом принял такое решение: «В таком случае позволь рабу твоему взять земли израильской, сколько снесут две лошади, чтобы поставить мне на ней жертвенник Богу Израиля, потому что не будет впредь раб твой приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа. Только вот в чем да простит Господь раба твоего: когда пойдет господин мой, Венадад, в храм Риммона для поклонения там и опрется на руку мою, и поклонюсь вместе с ним и я в доме Риммона, то, за мое поклонение в доме Риммона, да простит Господь раба твоего в случае этом».

На это ответил ему Елисей:

— Иди с миром. И да благословит тебя Бог Израиля.

Тотчас двое солдат наполнили четыре мешка земли из участка, на котором стоял дом Елисея. Погрузив их на лошадей, мы попрощались с пророком и тронулись в обратный путь.

Теперь совсем другими глазами мы глядели на мутные воды Иордана. И даже лягушки на его берегах квакали как-то весело… Когда проезжали то самое место, где был исцелен Нееман, я спросил своего начальника:

— Ваше Высочество, как Вы думаете, почему пророк отказался от столь щедрых даров?

— Ты же сам слышал, что он сказал…

— Да, я слышал, но почему он это сделал?

— Не знаю, дорогой Закир. Не знаю… — задумчиво ответил Нееман. – Одно знаю, что такого поведения я еще не встречал ни у одного смертного…

— Разрешите заметить, Ваше Высочество, — вдруг вставил свое слово мой ординарец, ехавший на своей лошади рядом.

— Разрешаю.

— Я уже долгое время наблюдаю за этими евреями и заметил такую особенность: их пророки все бедны, а наши напротив – все богаты. Но понять этого – почему они не ловят рыбу в переполненном пруду — никак не могу…

В это время один из воинов подскакал ко мне с донесением:

— Ваше благородие, за нами бежит какой-то человек…

— Объяви привал, — распорядился я. — Нужно выяснить, кто это и что ему надо…

Когда человек приблизился на достаточно близкое расстояние, мы узнали в нем слугу Елисея.

—  Что-то случилось? – спросил его Нееман, когда он, наконец, догнал нас.

— Да, — задыхаясь от бега, ответил тот. – Только что с горы Ефремовой пришли к моему господину два ученика пророческих, и он просил дать для них талант серебра и две перемены одежд.

Я тут же смекнул: «Слуга Елисея явно не так набожен, как его господин. На талант серебра можно накормить целую армию солдат, а здесь он просит такую сумму лишь для двоих человек. Им не хватает каждому по полцарства?», но предпочел отмолчаться, тем более отметив, что Нееман уже ответил:

— Хорошо. Возьми тогда два таланта и две перемены одежды…

Слугу пророка не пришлось долго упрашивать, поэтому он лишь засмущался:

— Я этого не донесу сам…

— Я дам тебе двоих человек, чтобы доставить это куда нужно… — ответил Нееман.

— Вы так благородны, господин…

Когда они отправились, я спросил у своего начальника:

— Ваше Высочество, Вы действительно поверили ему?

— Конечно, нет, но я буду чувствовать себя спокойнее, если хоть как-то рассчитаюсь с пророком…

— Да, довольно странный этот народ – евреи, — заключил я.

— Не евреи, — возразил Нееман, — а их Бог.

— Ну да, — согласился я. – Какой же Бог еще станет запрещать Своим слугам брать подарки?

— А по мне, — услышал я в ответ, — это стоит того. Ради исцеления людей и от подарков можно отказаться.

— А какая тогда польза от того, чтобы служить такому Богу?

— В этом и польза: дарить другим, не беря себе. Что ни говори, Закир, но все-таки мудрый у них Бог…

И только со временем от наших лазутчиков мы узнали о том, что Елисей, как-то проведав об этом обмане, наказал своего слугу той проказой, которую носил на себе Нееман. При этом ему в вину было поставлено именно то, что он выставил Божьего пророка в плохом свете перед сирийцами.