Христианский ответ на проблемы философии

Христианский ответ на проблемы философии
Гололоб Г.А.
Введение
Философская апологетика является частью христианской апологетики, изучающей возможности рационального обоснования и защиты христианского учения от возможных возражений, в данном случае философского характера. Поскольку христианам в разное время приходилось отвечать на претензии различных философов, возникла необходимость в создании такой дисциплины, как христианская апологетика. Если систематическое богословие призвано устранить из христианского учения какие-либо внутренние противоречия, а христианская этика – показать целесообразность и практическую пользу от христианского мировоззрения, христианская апологетика призвана согласовать библейское учение с внешними свидетельствами, достигнутыми усилиями различных наук.
Необходимость христианской апологетики.
Поскольку апологетика в основном обращена к неверующим людям, она имеет дело с разумом человека, а не с его верой. В этом состоит ее ограниченная польза и необходимость. Защищать при помощи разума можно лишь внешние проявления христианской веры, или так сказать первый этаж христианской жизни, имеющий отношение к разуму человека. Внутренний христианский опыт больше связан с верой человека и таким образом составляет второй этаж христианской жизни, опирающийся на первый, но превосходящий его возможности.
Как всем нам хорошо известно, человеческая личность включает в себя разум, волю и чувства. Каждая составляющая человеческой личности содержит в себе природные потребности, требующие своего удовлетворения. Потребность же человеческого существа в разумных доводах означает, что христианская вера призвана удовлетворить ее, а не проигнорировать. Подобным образом, требуют своего удовлетворения и физиологические потребности человека.
Отсюда связь между верой и разумом, которые в своем идеале не должны конфликтовать друг с другом. При этом разум должен осознавать пределы своих возможностей, поскольку имеет дело, в основном, с материальной реальностью, тогда как вера – с духовной. Вера христианина – это риск, не игнорирующий доводы разума, а до конца использующий его возможности.
Возможность христианской апологетики
Возможность христианской апологетики связана с тем фактом, что наш мир, несмотря на грехопадение, остается творением Бога, свидетельствующим о Творце (см. Пс. 18:2-7), а также с универсальным действием Духа Святого, проявляющим Себя через совесть человека, в жизни неверующих людей (см. Пс. 138:7-12). Поэтому возможность ведения диалога верующих людей с неверующими (а собственно в этом и состоит проповедь Евангелия) обеспечивается «предварительной» благодатью Бога, имеющей универсальный, но непринудительный характер.
При разработке конкретных практических шагов в деле апологетики важно учитывать уровень потребности в Боге каждого человека, которому мы благовествуем. Очевидно, что нужду в Боге можно стимулировать различными способами, но важно понять, как далеко человек находится от своего обращения к Богу, чтобы не говорить ему того, в чем он не нуждается. Иногда приходится долгое время изучать человека, пока, наконец, нам становится понятна основная его проблема. Для этого нужно знать основные вехи на пути к Богу, определить которые приходится, часто прибегая к косвенным опросам.
Однажды Иисус Христос сказал одному человеку: «Недалеко ты от Царствия Божия» (Мк. 12:34). Подобным же образом человек может находиться очень далеко от Господа: «Далеко от нечестивых спасение, ибо они уставов Твоих не ищут» (Пс. 118:155). «Этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих» (Ис. 29:13). Все зависит от того, ищет ли человек Господа или нет, а, если ищет, то, насколько сильно (см. «издалека» в текстах Мк. 5:6; 8:3; Лк. 14:32). Несмотря на отдаленность людей от Бога, Он призывает их к спасению: «Послушайте Меня, жестокие сердцем, далекие от правды: Я приблизил правду Мою, она не далеко, и спасение Мое не замедлит» (Ис. 46:12-13). Поэтому вера в Бога сближает друг с другом даже врагов. Апостол Павел писал: «А теперь во Христе Иисусе вы, бывшие некогда далеко, стали близки Кровию Христовою» (Еф. 2:13).
Получается, разные люди находятся в различном отношении к Богу. А это зависит не только от них самих, но и от влияния на них со стороны убеждений других людей. Поэтому имеет смысл работа по убеждению людей, хотя бы в том, чтобы иметь правильные представления об отвергаемом ими христианстве (см. «превращают» в 2 Пет. 3:16). В цели проповеди Евангелия входит не только донесение до людей Божественной истины об их спасении, но и разоблачение их предрассудков, отвращающих людей от истины и создающих препятствия для правильного ее понимания (см. «тогда соблазнятся многие» в Мф. 24:10; евреи «всем человекам противятся» и «препятствуют нам говорить язычникам» в 1 Фес. 2:16). Если люди будут иметь предрассудки, которые мы не разоблачим, мы понесем ответственность за их погибель (см. Иез. 3:18-20; 33:6-8).
Неудивительно, что Павел использовал в числе средств проповеди Евангелия также и средства убеждения (см. «убеждал иудеев и еллинов» в Деян. 18:4; «своими убеждениями совратил немалое число людей» в Деян. 19:26; «одни убеждались словами его» в Деян. 28:24; «вразумляем людей» в 2 Кор. 5:11; «вразумляя всякого человека» в Кол. 1:28). Поэтому царь Агриппа сказал Павлу: «Ты немного не убеждаешь меня сделаться христианином» (Деян. 26:28). Поэтому апостол Петр призывает христиан: «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3:15). Нам следует также «вразумлять» еретиков (Тит. 3:10), чтобы они вернулись к Божественной истине. «Убеждение» необходимо также и для укрепления веры христиан (см. Деян. 11:23; 13:43; 2 Кор. 10:1; 1 Фес. 2:12).
Всем миссионерам известна т.н. Шкала Энгеля, показывающая, на каком уровне близости или отдаления находится человек к моменту собственного обращения. Ниже мы приведем собственный вариант этой шкалы:
— 7. Незнание основных истин Евангелия («не знаю и не хочу знать»);
— 6. Враждебное отношение к Евангелию после знакомства с ним («знаю я ваше Евангелие, но оно меня не убеждает»);
— 5. Критика Евангелия путем возражений рационального характера («Если Бог есть, тогда почему…?»);
— 4. Искаженное представление о Евангелии (предрассудки о Боге, самом себе и пути спасения);
— 3. Отклонение Евангелия путем возражений волевого характера (нежелание повиноваться Богу по причине безуспешной борьбы с личными грехами);
— 2. Отклонение Евангелия путем возражений эмоционального характера («Если Бог добр, тогда почему Он допустил смерть моей матери?»);
— 1. Осознание своих грехов, но неверие в возможность их прощения и преодоления Богом («я все понимаю, но бросить грех не могу»);
0. Покаяние и доверие Господу своей жизни («Возьми мою проблему в Свои руки и даруй мне силы бороться с грехом и побеждать его»).
+ 1. Желание присоединиться к поместной церкви посредством водного крещения;
+ 2. Желание пройти учебный курс для новообращенных;
+ 3. Поиск своего духовного дара в составе Церкви;
+ 4. Духовный рост через молитву, общение и изучение Писания;
+ 5. Участие в благовестии другим людям;
+ 6. Готовность к благотворительности, жертвенности в церковном служении и прощению вины других людей;
+ 7. Готовность к страданию за Христа.
Трудности христианской апологетики
Многих христиан смущает задача быть апологетом христианства, поскольку им часто приходится иметь дело с образованными оппонентами. Важно понять, что Дух Святой подскажет нам что сказать и как, используя удачное время и обстоятельства. И уровень образования здесь не причем. Однажды к пастору Мартину Нимёллеру обратился известный немецкий богослов Карл Барт с таким вопросом: «Мартин, я удивляюсь тому, как Вам почти всегда удается попадать в точку, не имея богословского образования?» На что пастор ответил: «А меня удивляет в Вас, Карл, другое: как Вам почти всегда удается попадать в точку, имея такое образование?» Действительно, очень часто мы неправильно пользуемся своим багажом знаний, больше запутывая дело, чем его проясняя.
В любом случае, христианскому апологету не нужно бояться своей малограмотности, если пользоваться уже разработанными с этой целью апологетическими материалами. Это даже лучше, когда мы сразу признаемся в своей некомпетентности, но ссылаемся на компетентные источники. Это создает иллюзию того, что с нашими возражениями легко справиться, но, если умело задавать вопросы, это может поставить в тупик самых образованных людей. Такой была позиция древнегреческого философа Сократа. Он любил утверждать, что ничего не знает и нуждается в совете. Но потом он начинал задавать такие вопросы, которые заставляли думать его оппонента и постепенно передавать право учить «этому несмышленому ученику».
Очень полезно заучивать наизусть типичные христианские аргументы, причем не чуждаясь шуток, ставящих неверующих людей в неловкое положение, как это делал, например, пророк Илия на горе Кармил. Это побуждает их заняться серьезно теми вопросами, которые мы им ставим. Очень полезно привести некоторые примеры или иллюстрации. Ниже мы приведем некоторые в качестве образца.
Один христианин решил благовествовать прямо у себя на работе. Он был парикмахером и однажды завел беседу о Боге с одним человеком, но тот оказался упрямым скептиком. «Посмотрите вокруг! Бога нет. Если бы Бог существовал на свете, то разве могло быть столько зла вокруг нас?» Христианин начал внутренне молиться к Богу, прося Его мудрости, как ответить на это возражение. И вот когда посетитель уже рассчитался с ним, ему пришла нужная мысль. Он неожиданно попросил скептика подойти поближе к окну. И когда тот подошел, он обратился к нему со следующими словами: «Посмотрите вокруг. Парикмахеров нет. Если бы они существовали, разве было бы столько нестриженных людей вокруг нас?» Пристыженный атеист не нашел, что ответить ему, и, смущаясь, ушел.
Одна христианка однажды обратилась на местное радио с необычной просьбой. Она позвонила в студию и попросила передать Богу ее просьбу помочь ей с деньгами, поскольку ей не хватало продуктов для обеспечения своих детей. Сотрудники радио поместили в эфир ее сообщение, которое сильно задело одного атеиста, который решил посмеяться над верой этой женщины. Он позвал свою секретаршу и попросил ее купить очень качественные продукты и доставить их по адресу этой женщины. Он также попросил ее в ответ на вопрос женщины, откуда поступила эта помощь, сказать ей страшные слова: «Это от дьявола». Когда секретарша доставила эти продукты в дом верующей женщины, та не переставала сердечно благодарить девушку. Когда же настало время прощаться, посланная девушка спросила хозяйку: «А Вам не интересно узнать имя Вашего благодетеля?» Она обомлела, когда услышала такой ответ: «В этом нет необходимости, поскольку, когда Бог что-либо решает сделать, Ему вынужден повиноваться даже сам дьявол».
Структура философии
Три основных раздела философии:
1. Онтология – учение о бытии.
2. Гносеология – учение о познании.
3. Аксиология – учение об универсальных ценностях.
Онтология
Центральный вопрос: «Что первично – бытие или сознание?»
Отвечая на него, философы разделились на представителей следующих направлений в философии: материализм, идеализм и скептицизм.
Материализм – признает реальность существования лишь материи (вместе с энергией и информацией).
Идеализм – имеет две формы: субъективный идеализм (не признает реальности материального бытия) и объективный идеализм (вместе с материальным признает также и духовное бытие).
Скептицизм – признает несовершенство двух предыдущих философских концепций, не выдвигая в противовес им каких-либо альтернатив.
В числе дополнительных задач онтологии числятся следующие: происхождение, характер существования и сущность (устройство) мира.
А. Происхождение мира
Происхождение мироздания предполагает постановку следующих вопросов:
1. Существование Творца.
2. Сотворение окружающего нас мира.
3. Сотворение человеческой души.
Б. Характер существования мира
Существует два крайних способа существования или состояния мира: детерминированный или недетерминированный. Здесь философы со времен античности разделились на следующие фракции:
1) детерминизм (стоицизм, вульгарный материализм);
2) индетерминизм (эпикуреизм; волюнтаризм);
3) компатибилизм (провиденциализм, теизм).
В. Устройство мира
Мыслители, которые кладут в основу мира одну или несколько субстанций (духовных или материальных), подразделяются на монистов и дуалистов. Монизм предполагает единство мира и в области религии имеет другое название: «пантеизм». Дуализм изображает мир как борьбу двух противоположных начал: не обязательно добра и зла, но, например, плоти и духа.
Гносеология
Центральный вопрос: «Насколько познаваем наш мир?» Похожие вопросы: «Можно ли знать что-либо с уверенностью?» «Возможна ли объективная истина?»
Отвечая на него, философы разделились на следующие категории:
1) Объективизм (мир познаваем), который делится на две подкатегории:
а) рационализм (мир познаваем рациональным путем);
б) эмпиризм (мир познаваем опытным путем);
2) Субъективизм (мир не познаваем ни рациональным, ни опытным путем).
Субъективисты убеждены в том, что в основе мироздания лежит сверхмировое или индивидуальное сознание, которое управляет бытием по одному ему известным законам. Поэтому они называют материю формой сознания в отличие от материалистов, которые называют дух формой материи.
Существует религиозная и светская разновидности субъективизма. В первом случае, миром управляет Бог или безличные явления, частично отражающие Его атрибуты (Природа, Жизнь, Дух, Истина и т.д.). Во втором случае, миром управляют возникшие по воле Бога или самостоятельно отдельные монады, часть из которых представляют собой человеческие существа.
Крайним выражением субъективизма является солипсизм, который не признает вне сознания человека или Всемирного Духа существования чего-либо достоверного или абсолютного. Субъективисты выступают против возможности познания абсолютной истины, а также отрицают абсолютную значимость религиозных, моральных и эстетических ценностей.
В гносеологии на первый план выходит проблема взаимодействия между познающим субъектом и познаваемым объектом (не путать с деятелями-субъектами и их творениями-объектами). В отличие от конкретных наук, гносеология затрагивает проблемы обоснования знания и познания как таковых: познаваем ли наш мир и насколько?
Допущение возможности существования Бога, духовного мира и бессмертия человеческой души поднимают вопрос о путях познания духовной реальности. Бытие Бога невозможно познать снизу (т.е. человеческими средствами познания), поэтому Его «личные» качества (справедливость, любовь, мудрость и т.п.) познаются верой в Божественное Откровение. Его же «природные» (всемогущество, вездесущность, всеведение и т.п.) качества познается человеком путем изучения Его творений. Таким образом, бытие Бога познается путем изучения Его творений, а Его характер и планы – из Божественного Откровения.
Происхождение материального мира не может быть объяснено из него самого, что является т.н. «отрицательным» доказательством существования его Творца. Бытие человеческой души доказывается исключительно при помощи принципа кардинального ее отличия от души животных, т.е. выводится из опыта человека, не могущего быть объясненным иным путем. Таким образом материальный мир и человеческая душа как творения Бога свидетельствует о Нем и доказывает Его существование.
Отдельной проблемой является вопрос соотношения между собой духа и тела человека.
Здесь существует четыре основных деления в психологии личности:
1) интроспективная психология (В. Вундт);
2) психоанализ или аналитическая психология (З. Фрейд);
3) бихевиоризм (Дж. Б. Уотсон, Б.Ф. Скиннер);
4) персонализм (Ж. Лакруа, Э. Мунье).
Существуют религиозная и секулярная разновидности персонализма.
Аксиология.
Эта наука похожа на этику, но рассматривает только универсальные ценности вместо ценностей относительных. В отличие от нее она изучает не только причины и виды поведения людей, но и относящуюся ко всем людям сущность моральных понятий (добра и зла, долга, совести, эстетики и других ценностей человеческой жизни). Аксиологию интересует не бытие как таковое и не законы его познания, а, прежде всего, человеческое отношение к бытию и ценность полученных знаний. Человек оценивает значимость закономерности бытия для своего развития и развития человечества в целом, относясь к полученным знаниям творчески. Он активно воздействует на окружающую его действительность, используя познанные им закономерности, направляя течение каких-то событий в желаемое русло. Он способен практически реализовать свои собственные представления о желаемом устройстве мира и общества.
Основными предметами изучения аксиологии являются:
1. Нравственный долг.
2. Смысл жизни.
3. Общественный идеал.
Подобно этике, аксиология подразделяется на дополнительные разделы:
1. Мораль последствий и мораль мотивов.
2. Мораль выгоды и мораль бескорыстия.
3. Индивидуальная и социальная мораль.
Среди философов, рассуждающих о моральных или нравственных ценностях, имеются и те, кто признает их относительный характер (релятивизм), либо отрицает совсем (нигилизм). Последнее направление в философии утверждает в качестве нормативной жизненной позиции стремление к превосходству над другими людьми (Ф. Ницше). Похожими на эти направления являются пессимизм, убеждающий человека в бессмысленности его существования (А. Шопенгауэр), и экзистенциализм, который добавляет к этому отсутствие внешних по отношению к человеческой личности духовных авторитетов (М. Хайдеггер, П. Сартр). И, наконец, существует позиция морального агностицизма, утверждающая невозможность достоверного познания духовной реальности и ее ценностей (Б. Рассел, Т. Хаксли).
Христианский ответ на возражения философского характера
Мы выделили несколько типичных возражений, выдвигаемых против христианства различными философами:
1) Христианство – это искусственная религия (Иммануил Кант).
2) Христианство – это религия исключительности (Жан Жак Руссо).
3) Христианство – это религия слабых и неудачников (Фридрих Ницше).
4) Христианство – это религия сильных и успешных (Макс Вебер).
5) Христианство – это личная религия (Серен Кьеркегор).
6) Христианство – это «опиум народа» (Карл Маркс).

1. Христианство – это искусственная религия
   Отношение христиан к выдающемуся немецкому философу Иммануилу Канту (1724-1804) двоякое: с одной стороны, его философия содействовала укреплению религиозной веры, признавая существование Бога и бессмертия души, с другой – ей перечила, ограничиваясь лишь сферой нравственности. Кант учил тому, что, если явления этого мира (феномены) могут быть хоть как-то познаны человеческими средствами познания, то явления потустороннего мира (ноумены) – не могут. Опытом мы познаем только внешнюю сторону исследуемых нами явлений этого мира, тогда как для более глубокого их понимания нам нужен разум.

Таким образом, Кант, исключал какую-либо возможность познания людьми Бога, поскольку Он обладает «трансцендентными» свойствами (неподвластными времени и пространству). Из всех традиционных аргументов в пользу существования Бога он признавал лишь моральный, но делал это исключительно из практических (принимаемых на веру), а не теоретических (доказуемых) соображений. Если мы знаем, во что верить, тогда мы знаем, что нам делать, поскольку вера также влияет на нашу повседневную жизнь, как и разум. Таким путем Кант обосновывал существования универсальных норм нравственности, обязательных для исполнения каждым человеком.
Но что думал Кант о человеке, включающем в себя и тело, относящееся к этому миру, и дух, к нему не относящийся? Он относил дух человека к ноуменам, а его тело к феноменам. Это значило, что дух человека не подвластен законам этого мира и не может быть предметом изучения человеческими средствами. Кантовская теория о «ноумене» или «вещи в себе» («вещи самой по себе»), позволила объяснить возможность существования свободы воли человека в условиях бытия детерминированного мира, включая и физическое тело. При этом он называл нравственным человеком не того, кто боится наказания, а того, кто поступает разумно добровольным или сознательным образом.
Но были в философии Канта и отрицательные моменты. Пытаясь создать естественную религию, он не признавал Библию в качестве Священного Писания. Библия, по Канту, была скорее отражением совести, чем сверхъестественным критерием религиозной истины. Но если Библия представляет собой сборник древнееврейских мифов, тогда вся ее религиозная часть лишена какого-либо смысла. Получается, что Кант отрицал боговдохновенный характер христианства.
В своей книге «Религия в пределах только разума» Кант полагает, что т.н. «историческое христианство» имело известное положительное значение лишь для незрелого состояния человечества и должно уступить место христианству, понимаемому как нравственное учение. Поскольку основание зла коренится в свободе человека, цель установления единого государства, в котором осуществлялось бы добро, является недостижимой. Идеалом же Канта являлось единое человечество с единым государственным устройством и всеобщей религией. Поскольку ранее существовавшая религия не отвечает требованиям всеобщности, ему должна соответствовать религия, основанная на разуме, или «нравственная религия».
Известное выражение Канта гласит: «Мне пришлось ограничить знание, чтобы освободить место вере». Однако вере было предложено незначительное место в его религиозной философии. «Радикальное зло человеческой природы» Кант толкует как противоречие между требованием нравственного разума и чувственной природой, отсюда потребность в избавлении или спасении. Высшее выражение религиозности, по Канту, есть добровольное принятие страдания во имя нравственного принципа. По Канту, зачатки моральной религии лежат скрытыми в человеческом разуме, а ее целью является их пробуждение и актуализация, преследующие цель «морального улучшения человека». Без признания необходимости Божественной благодати все спасение человека оказывается в руках его самого.
Разуму же Кант отводил более значительное место в своей философии, чем вере. Верить и руководствоваться тем нравственным идеалом, который олицетворяет Собой Христос, не противоречит разуму, если историческую религию не ставить выше моральной. Кант полностью подменил евангельское понятие «вера» понятием «разум». Поскольку же разум человека имеет известные пределы, а Сам Бог почему-то молчит, вере было «освобождено» Кантом явно недостаточно места. В религии Канта сущностью христианства является не покаяние и вера, а разумное доказательство. То, что противоречит разуму, объявляется Кантом несущественной частью религиозного опыта. Отказав человеку в необходимости возрождения, религия Канта оказалась как недостаточно религиозной, так и чрезмерно рациональной.
Несмотря на то, что человеческий разум является весьма ограниченным в своих возможностях, он может частично познать последствия творческой деятельности Бога. Мало того, Бог не молчит о Себе, поэтому на человека возложена обязанность изучать Священное Писание, чтобы узнать о Нем то, достичь чего не может помочь ему сам разум. Наконец, наше спасение зависит не только от знания о Боге и о Его моральных требованиях, но также и от Его помощи, необходимой для соблюдения этих требований, кстати, представленных нам не только в человеческой совести, но и в Священном Писании.

1. Христианство – это религия Божественного принуждения.
   Французский философ-деист Жан Жак Руссо (1712-1778) выдвинул против христианства возражение в его исключительности, агрессивности и религиозной нетерпимости. Это возражение выдвигали многие философы различных направлений, но мы остановимся лишь на доводах Руссо. В отличие от Вольтера Руссо верил не только в существование Бога-Творца этого мира, но и в бессмертие человеческой души, а значит и в загробное воздаяние. «Даже если бы не существовало иного доказательства нематериальности души, кроме невозможности торжества в этом мире зла и угнетения справедливости, то только этого мне было бы достаточно, чтобы не сомневаться. Такое явное противоречие, режущий слух диссонанс в гармонии вселенной заставили бы меня подумать, что для нас не все заканчивается вместе с жизнью, а, напротив, все приходит в порядок со смертью». Тем не менее, оба они не признавали Библию за Божественное Откровение, считая, что Бог, сотворив этот мир, оставил его в покое. Но данное обвинение касалось не существования Бога, а характера Его Откровения. В Библии они обнаруживали такие аморальные с их стороны явления, как «священные войны», многоженство, священный обман и т.д., что по их мнению действовало на моральное сознание людей негативным образом.

Руссо был философом-моралистом, одним из первых выступившим против социального неравенства. Он писал, что осыпанная благодеяниями монархов элита «высасывает соки государства, ничего не давая ему взамен», тогда как простые граждане, «дающие нам хлеб, а нашим детям молоко», «гибнут в нищете и презрении в глуши деревень». Из этого факта Руссо делал вывод о том, что науки и искусство не содействуют морали. Руссо высказывал убеждение, что «народы останутся презренными, развращенными и несчастными» до тех пор, «пока власть, с одной стороны, а просвещенность и мудрость – с другой, не вступят в союз». По его мнению, общество, основанное на частной собственности, поляризуется на два класса людей, одно из которых занято беспредельным увеличением собственности, а другое – лишь сохранением его в минимальном размере.
При этом богатые люди обычно ссылаются на то, что их богатство является Божьим благословением. Отсюда правители вместе с церковным духовенством называют себя Божьими помазанниками и представителями Бога на земле. «Общество и законы», по мнению Руссо, «наложили новые путы на слабого и придали новые силы богатому… превратили ловкую узурпацию в незыблемое право и ради выгоды нескольких честолюбцев обрекли с тех пор человеческий род на труд, рабство и нищету». В результате в мире действует только право и закон сильного, свергнуть которые может только вооруженное восстание народа против господствующего класса. Данному положению вещей, а именно сакрализации власть имущих людей, Руссо противопоставляет «общественный договор», основанный на передаче народом правителям своих естественных прав.
По Руссо, «ни одно государство не было основано без того, чтобы религия не послужила для него основанием», поэтому государство тесно связано с церковью. Цари для придания веса своему правлению объявляли свои законы освященными Богом, а себя – непогрешимыми выразителями Его воли. Поэтому религия всегда служила целям политики. Обросшая обрядами религия «делает народ кровожадным и нетерпимым, так что он думает только об убийствах и побоищах и верит, что делает святое дело, убивая всякого, кто не принимает его богов».
Сказанное Руссо относил также и к христианской церковности, считая ее догматизм и претензию на исключительность причиной возникновения жестоких распрей между людьми. Некоторые его утверждения обоснованы только исторически: «Христианство весьма благоприятствует тирании, которая всегда умела извлечь из него пользу». Руссо обвинил христианство также и в религиозной нетерпимости, имея в виду физические преследования еретиков: «Следует терпимо относиться ко всем тем религиям, которые терпимо относятся к остальным, до тех пор, пока их догмы не содержат ничего враждебного обязанностям гражданина. Но всякий, кто осмелится сказать, что вне церкви не может быть спасения, должен быть изгнан из государства».
Связывая религию и государство в одно целое, Руссо возлагал ответственность за состояние государства на плечи церкви. Атеистов Руссо обвинял в том, что «они оставляют огорченных без последнего утешения в бедствиях», а свою «гражданскую религию» считал единственным способом решения проблемы социального неравенства, говоря: «При всякой другой системе я буду жить без утешения и умру без надежды. Я стану несчастнейшим созданием». Отрицая догматическое христианство, Руссо пытался поставить на его место свою «гражданскую религию», якобы лишенную традиционных недостатков.
В доктринальном плане идейная исключительность христианства нейтрализовалась принципом любви к врагам или непротивления. Христиане призваны отстаивать свою исключительность отнюдь не любыми способами, а лишь теми, которые исключают использование средств насилия, хотя в истории христианства было очень много отступлений от этого принципа, а некоторые христиане не признают его и до сих пор.
Богословский фатализм, присущий кальвинизму, также исповедуют не все христиане. Согласно ему, Бог не заинтересован в спасении каждого из людей, что вносит лишнее деление и противостояние в обществе, а принцип непреодолимости Божественной благодати исключает универсальный характер Божьей любви. Это бросает тень на порядочность Библейского Бога, способного вершить добро и зло в равной мере и без каких-либо условий со стороны человека.

1. Христианство – это религия слабых и неудачников.
   Немецкий философ Фридрих Ницше (1844-1900) известен как ярый поборник культа силы и сторонник аморализма в этике. Его фраза «Бог умер» означала крах традиционных представлений о Боге, как Творце мира и нравственного закона, указывая на то, что общество и культура потеряли духовные ориентиры и вечные ценности. С помощью этого выражения Ницше хотел выразить свое убеждение в том, что люди уже не могут больше воспринимать веру в Бога серьезно.

При этом, существование Бога не столько недоказуемо, сколько нежелательно, в библейском смысле. Вера в Него нежелательна по той простой причине, что только «смерть Бога» позволяет нам самим стать богами. Когда же умирает Бог, вместе с Ним умирает и разум, и нравственность. Последние теряют свой статус неоспоримых критериев истинности. Разумеется, Ницше не разочарован придуманной им «смертью Бога». Напротив, он этому рад. Теперь ни Бог, ни совесть, ни разум не сдерживают нас. Мы свободны жить так, как нам нравится.
Впрочем, Ницше не был атеистом. Его выражение «Бог умер» означает приговор, сделанный Богу людьми. Для секулярного общества Бог перестал существовать, в Нем люди перестали нуждаться. Это означало, что спасти идею Бога можно было только путем коренного переосмысления Его сущности. Поэтому Ницше искал нового понимания образа Бога. Он писал: «Обрести блаженство через веру – это значит, что не знание, а только лишь сердце может сделать нас счастливыми. Бог стал человеком – это значит, что человеку должно искать блаженства в бесконечном, но созидать себе свое небо на земле». Признавал Ницше и авторитет Библии, хотя и однобоко: «Неизменное благоговение перед Библией, сохраняющееся в Европе, в общем, и по сей день, — это, пожалуй, лучший образчик культуры и утончения нравов, каким Европа обязана христианству» (Ницше Ф. Собрание сочинений, т. 7, с. 249).
По мнению Ницше, люди из Евангелия извлекли утилитарную мораль, а Бога заставили служить своим низким, корыстным интересам. И он вызвался дать человечеству новую религию – религию силы и влияния. Поскольку для Ницше «повседневный христианин» — довольно «жалкая фигура», он пришел к необходимости переоценки ценностей и к поиску новых идеалов. Одним из таких идеалов у него является «гений», от которого Ницше остается только один шаг к понятию «сверхчеловека».
Вместе с отрицанием Бога, дарующего человеку и обществу определенный смысл, Ницше оставил людей без какого-либо смысла жизни, бросив в руки непредсказуемой удаче. Ницше был убежден, что вера в Бога обесценивает достоинство человеческой жизни, делая человека слишком слабым и зависимым от внешних сил и авторитетов. «Смерть Бога» означает, что человечество больше не нуждается в сверхъестественной помощи. Христианство устарело и должно быть отброшено в сторону. «Вера в христианского Бога стала недостойна того, чтобы в нее продолжали верить».
На философию Ницше оказали большое влияние сложные обстоятельства его жизни, в которой он действительно стремился выжить собственными силами. У него была наследственная предрасположенность к душевным заболеваниям, от чего он, в конце концов, и сошел с ума. Поэтому он был вынужден брать силой саму жизнь, сделав это занятие смыслом всей жизни для всех людей. Отсюда его идеалом был «сверхчеловек», способный позаботиться о себе самостоятельно. Поэтому Ницше относился к обычным людям, как к навозу, предназначенному удобрить почву, на которой должен был вырасти один-единственный цветок — силы.
«Воля к власти» — центральное понятие в философии Ницше. Нацисты исказили учение Ницше о стремлении к власти, заменив индивидуальный смысл расистским. «Не погибнуть от внутренней боли и сомнения, когда ты причиняешь великое страдание другому, когда ты слышишь вопль его боли – вот что называется подлинно великим» — писал Ницше. Этот философ был готов отдать в жертву миллионы слабых людей ради сохранения жизни одного сильного. Он не считал нужным существовать слабым, если они не готовы или не могут сделаться сильными. Такое мировоззрение воспитывало в людях жестокость и немилосердность по отношению к слабым. Таким образом Ницше отверг необходимость в каких-либо нравственных ценностях.
Наиболее яркое произведение, в котором выражено представление Ницше о христианстве — «Так говорил Заратустра» (1883-1885). В образе Заратустры угадывается не просто пророк, но законодатель новой религии и отрицатель евангельских заповедей. Ницше утверждал: «Никогда еще никакая религия ни прямо, ни косвенно, ни догматически, ни аллегорически не содержала истины». По его мнению, христианство потворствует человеческим слабостям, и христианский Бог обесценивает достоинство сильного человека. Поэтому христианство препятствует развитию человеческого потенциала. Поскольку Бог предъявляет людям Свои требования, Он – помеха на пути их собственного развития.
В книге «Антихрист» (1888) Ницше заявил, что «кровь теологов испортила философию», и обрушился с критикой на Канта и его мораль. Ему не нравилось то, что Бог чего-то требовал от человека, тогда как последний сам должен был занять место Бога. Иными словами, Ницше предлагал новую религию – религию бунта, религию нигилизма и противостоянии традиционному христианству. Взгляды Ницше на христианство претерпели эволюцию, от попыток создать религиозный идеал к полному отрицанию не только христианства, но и вообще религии.
Вослед Кьеркегору Ницше отвергал универсальный и общий характер как разума, так и морали. Оба эти мыслители придавали главное значение человеческой свободе самореализации и непрерывному становлению. У Кьеркегора праведным перед Богом можно стать только отвергнув мораль и разум, тогда как у Ницше это же делает супергерой, не подчиняющийся даже Небу. Правда, Ницше признает этику, но только личную, а не всеобщую. Здесь оба, и Кьеркегор, и Ницше, отталкиваются от «автономной» этики Канта, игнорируя лишь всеобщность его «категоричного императива». Однако Кант был прав в том, что без Божьих указаний «автономная» воля была бы способна лишь на произвол.
В последних книгах Ницше, с легкостью воспринявший идеи эволюционизма, твердо заявлял о том, что бессмертие души не существует. Если человеческая культура способна развиваться, а человек произошел от обезьяны, то цель человека и всей человеческой истории — «сверхчеловек» или сильная личность. Для этого и необходимо отказаться от христианства и обрести свободу от каких-либо ограничений человека. По Ницше, «смерть Бога» означает возвращение человеку свободы и возможность рождения «сверхчеловека».
В Священном Писании действительно говорится о том, что «Бог гордым противится». Но связано ли это с тем, что Бог игнорирует достоинство человека? Понятие «гордость» или «дерзость» следует отличать от понятия «достоинства», ведь в своей причастности к Богу человек обретает и смысл, и ценность своей жизни. Признание свободы воли за грешником является самым убедительным доказательством того, что Бог борется с грехами людей, а не с их достоинствами. Подлинное достоинство состоит в признании как своих сильных, так и слабых сторон. Ницше отрицал библейское учение о порочности человеческой природы, не понимая того, что не Бог сделал человека столь слабым и немощным, а грехи последнего. А выбраться из такого положения самостоятельно человек не мог.
Бунт Ницше против Бога преследовал цель утверждения полной самостоятельности и достоинства человека. Хотя Ницше не говорит о том, как человек возник и от кого произошел, но он заявил его к свободе и независимости от кого бы то ни было. Когда человек стал мерилом самому себе, он уже не должен был оглядывать по сторонам и был вынужден идти к своей цели любыми средствами. Иными словами, он теперь стал мерилом и для других, причиняя им насилие. Таким образом освобождение от Божественного «диктата» привело Ницше к утверждению диктата человеческого.
Обвинение христианства Ницше в потакании слабостям имеет и обратную сторону: если Божественная власть довлеет над всеми людьми, тогда это же самое имеют право делать и Его люди. Рассматриваемое с такой точки зрения, христианство превращается в религию насилия, принуждения и пренебрежения людьми. Тем не менее, христиане рассматривают «священные войны» в Ветхом Завете как уступку Божественной воле подобные допущению таких явлений, как спасение по делам, развод и институт царя. Новый Завет отрицает участие христиан даже в самом справедливом насилии и принуждении, сохраняя за людьми их право добровольного следования за Богом.

1. Христианство – это религия сильных и успешных.
   Известный немецкий социолог Макс Вебер (1864-1920) создал теорию об идейных основаниях капитализма, под которыми он понимал дух предпринимательства, присущий такому протестантскому направлению, как кальвинизм. Как видим, этот подход в объяснении социальной роли христианства является прямо противоположным подходу Ницше. Такая противоречивость мышления часто присуща светской философии, зачастую не ищущей согласования с другими подходами, но возводящую свой собственный в единственно верный.

В 1904 году Макс Вебер (его мать была кальвинистской, а он сам, как и его отец – агностиком) написал солидную работу «Протестантская этика и дух капитализма», в которой связывал зарождение капитализма с особенностями кальвинистского учения. Его идеи получили дальнейшее развитие в работе Е. Шульце-Геверница «Британский империализм и английский фритред» (1906). Оба эти автора стали связывать с кальвинизмом возникновение передовых форм хозяйства. По Веберу, «христианская аскеза… пошла на рынок жизни, заперла за собой двери монастыря и стала насыщать своей методичностью именно мирскую повседневную жизнь в целях преобразования ее в рациональную жизнь в миру…»
Исследуя китайские религии, Вебер пытался объяснить, почему капитализм не был рождён китайской культурой без внешнего влияния. В результате своих размышлений он пришел к выводу об идейных основаниях экономической деятельности. По его мнению, успеху многих современных западных держав предшествовал период их становления как протестантских стран. Честность, настойчивость, экономность и другие качества, столь важные для хозяйственной деятельности, пришел к выводу Вебер, воспитываются религиозным путем.
С точки зрения М. Вебера, социолог, в отличие от теолога и философа, не должен касаться вопросов о происхождении религии, также как и не обязан устанавливать некую метафизическую ее “сущность”. Социолога интересует не сущность религии, а условия ее существования. Для него религия интересна лишь как особый тип мотивации социального поведения людей. Таким образом, социология, по Веберу, должна ограничиваться изучением воздействия религиозных идей и представлений на общественную жизнь, не касаясь вопроса об их истинности или ложности, и не затрагивая проблемы источников их происхождения.
Одной из важнейших заслуг М. Вебера в области социологии является обоснование им влияния Реформации на становлении и развитие капиталистического общественных отношений. Протестантская этика, по мнению М. Вебера, заложена в основы “духа капитализма”. В экономической области Запад смог рационализировать поведение, сочетая пуританский аскетизм религиозного происхождения и желание организовать этот мир. Прежде всего, «духом капитализма» пропах кальвинизм с его непреодолимой благодатью и поиском внешних признаков богоизбрания. Так, оказалось, что более успешный в своем бизнесе и должен был считаться богоизбранным к спасению.
Все это делало христианство религией процветания, что очень сильно выражено в еще одном современном протестантском движении, именуемым харизматией (см. «теология процветания»). В угоду Ницше, Вебер считал личную харизму важнейшим методом экономического управления. Обладать харизмой, значит обладать моральной властью. Это и есть, по Веберу, та власть, на которой держится социальное согласие, законность: всякий источник признания законности существующего порядка, в конечном счете, — харизматический.
Полемизируя с марксизмом, Вебер стремился доказать, что религиозные убеждения были основными стимулами развития экономики капитализма, следовательно, не экономические отношения в обществе определяют формы общественного сознания, в том числе и религии, а наоборот. По его мнению, кальвинизм призван организовать мир таким образом, чтобы восславить Господа даже посредством своей земной деятельности, поддерживаемой аскетизмом религиозного толка, в противоположность мистическим течениям, проповедующим отрыв от мира. На Западе капитализм не мог бы получить такого развития, если бы на его дух не повлияла “хозяйственная этика” кальвинизма.
Важно отметить, что не все христианские конфессии исповедуют принцип обязательности материального благополучия христианина (из протестантов эти убеждения относятся лишь к кальвинизму и харизматическому направлению под названием «Евангелие процветания»). Тем не менее, и у этих направлений нет достаточно веских свидетельств в пользу того мнения, что материальное благополучие само по себе указывает на обладание Божьим благословением. Такой подход, скорее, присуще иудаизму, чем христианству как таковому. По крайней мере, материальные блага никогда не были предметом интереса Иисуса Христа и Его учеников. Для Христа цена одной человеческой души была выше ценности всего материального творения. Поэтому христиан часто обвиняют в том, что они плохо заботятся об «этой» жизни.
«Божье призвание должно быть для нас принципом и основанием для достижения блага во всём» (Кальвин Ж. Институты. Кн. 3, гл. 10, разд. 6). Разумеется, кальвинистский принцип неизбежной победы Бога в этом мире включает в себя и экономическую сферу жизни общества. В кальвинизме, как и в лютеранстве, повседневная мирская деятельность объявляется священной, как и духовная. Повседневный труд является формой служения Богу, а профессиональный успех подтверждает богоизбранность христианина. Но такие выводы являются следствием, вытекающим из сомнительных богословских предпосылок. Если отвергнуть предпосылки, исчезнут и следствия. Поэтому верные Писанию христиане отвергают эти выводы вместе с их мнимыми доказательствами.
В разных местах Библии подчеркивается особая Божья забота о бедных и нуждающихся (напр. Исх. 23:6; Лев. 19:9-10; 23:22; 25:35-37; Втор. 15:7-11; 23:24-25; 24:15-22; Пс. 9:19; 11:6; 40:2; 68:34; 69:6; 81:3-4; 139:13; Притч. 14:31; Иез. 18:12-13; Лк. 14:13, 21; 16:22; 18:22; 19:8; Ин. 13:29; Деян. 2:44-45; Гал. 2:10). Все это дает повод утверждать, что Господь не только благожелательно относится к мольбе угнетенных людей, но и убеждает их в том, что они окажутся спасенными в будущем мире, что в определенном смысле оправдает их пребывание в состоянии нужды в этом мире. Этому выводу содействует тот факт, что бедные более открыты к восприятию Евангелия и осознанию своей потребности в Боге. Оказывается, с помощью нужды Бог привлекает людей к Себе, чтобы они воспользовались Его благодатью. Стало быть, материальная бедность предрасполагает людей к принятию спасения, а богатство – затрудняет.

1. Христианство – это личная религия
   Серен Кьеркегор (1813-1855) является основоположником такого философского направления, как экзистенциализм. Слово «экзистенция» означает «существование». Со времен античности (точнее Боэция) философы признавали различие между «существованием» (экзистенцией) и «сущностью» (эссенцией) как отношение реальности к ее идейному основанию. «Существующим» считался ответ на вопрос: «Что существует?», а «сущностью» — «Зачем оно существует?» Считалось, что «существование» каждой вещи имеет свою первооснову, объясняющую ее предназначение.

Это сравнение подобно сравнению между собой «общих понятий» и «конкретных вещей». Например, поскольку банан существует, он относится к категории «существование». Но поскольку он пригоден для употребления в пищу, его «сущность» выражается словом «продукт питания». Хотя в Индии бананы могут использоваться для спускания на воду смонтированных кораблей, это их применение не считается «сущностью», поскольку «сущность» — понятие из разряда общей реальности, а не частной или конкретной.
Так вот, Серен Кьеркегор считал «существование» более важным для каждого человека явлением, чем общая «сущность». Поскольку же разум был на стороне «общих понятий», этот датский философ отверг и какое-либо его значение для человеческой жизни. К тому же, «сущность» вещи выражается в ее определении, т.е. в понятии этой вещи, которое мы постигаем разумом, а о «существовании» вещи мы узнаем из опыта, то есть из прямого контакта с нею. Отсюда философии экзистенциализма присущи такие характеристики, как индивидуализм, иррационализм, субъективизм и сенсуализм. Всеобщее было принесено Кьеркегором в жертву частному, а разум – чувствам. Поскольку же этика одной своей стороной касалась всеобщего, датский философ отказался и от нее.
В своем приближении к Богу человек проходит три стадии: эстетическую, моральную и духовную, однако каждая последующая отменяет необходимость предыдущей. Перейти к другой стадии можно лишь отказавшись от предыдущей. При этом каждый такой переход связан с переживанием трагизма собственного «существования», обремененного угрозой смерти. Поскольку в учении Кьеркегора «существование» человека трагично, отчаяние считается состоянием, необходимо предшествующем вере. Чтобы спастись, человек должен пережить душевный надлом или кризис, связанный с его покаянием. Позже Карл Барт воспримет эту установку, создав «теологию кризиса» или неоортодоксальное богословие.
Кьеркегор отстаивал свои убеждения на библейском примере самоотверженного служения Богу Авраамом, который переступил через отцовский (моральный) долг и хотел принести своего сына Исаака в жертву Богу. Кьеркегору показалось, что это – очень удобный случай, чтобы показать не только превосходство, но и независимость религии от морали. Коль Бог требует противоположного морали, значит это и нужно делать, не оглядываясь назад. Однако это – неправильное истолкование данного отрывка, поскольку Бог все же не позволил Аврааму убить своего сына. Это значит, что мораль нельзя отделять от религии. Авраам верил в то, что Бог воскресит его сына и, в конечном счете, религия не отменит необходимость морали.
Поставив во главу угла чувства и личный опыт человека, Кьеркегор выработал особое отношение к жизни, принижающее доводы разума и отдающее преимущества личным чувствам человека. Отсюда произошел крен и в богословии, где принималось во внимание лишь практические последствия какого-либо тезиса, а также его восприятие чувствами человека. Особенно это сказалось на личном понимании Писания. Кроме того, отказ от рационального его восприятия привел к субъективистским оценкам. Так, например, считалось, что воскресение Христа – это образ восстановления грешного существования. Не важно было ли оно на самом деле, важно то, что оно собой символизирует. Такой подход делал восприятие Евангелия сугубо личной религией человека, так что получалось, что у каждого из людей был свой Бог и своя религия, отличная от других, но и не претендующая занять их место.
Если у каждого своя правда, тогда как можно прийти к взаимопониманию при их столкновении? Каждый будет защищать свое мировоззрение вопреки другому, что приобретает особую важность в случаях столкновения не просто различных понятий, а прямо противоположных. Например, у индусов «девы» это добрые божества, а «ахуры» — злые, тогда как у зороастрийцев наоборот. Как можно совместить между собой полярные моральные категории «добро» и «зло»? Очевидно, что экзистенциализм в этих условиях не работает. Толерантность к чужому мнению — это хорошо, но уважение мнения другого следует отличать от необходимости следования этому мнению. Далеко не по всем вопросам можно признать равенство всех существующих мнений. Поскольку двух противоположных истин не бывает, какую-то из них следует признать неверной. Поэтому на решение принципиально важных вопросов экзистенциальная бесхребетность влияет плохо.
Хотя людям эпохи Постмодерна и удобно признавать равенство всех убеждений, двух истин с противоположными полюсами не бывает. Это особенно важно знать, обсуждая моральные проблемы, имеющие противоположные категории «добро» и «зло». Поэтому если экзистенциализм можно и нужно использовать в житейских вопросах, к вопросам идейным, мировоззренческим и нравственно-религиозным он никак не применим. Если библейское понятие «греха» (например, блуд) в одной культуре будет значить нечто другое, чем в другой, тогда к какому покаянию мы должны призывать грешника?
Серен Кьеркегор с такой пылкостью отрицал какое-либо значение разума применимо к Богу, что вернулся к тезису Петра Дамиани о том, что Бог может отменить прошлую историю и даже действие законов логики. Здесь можно вспомнить цитату русского писателя Ивана Тургенева: «О чем бы ни молился человек – он молится о чуде. Всякая молитва сводится на следующую: “Великий Боже, сделай, чтобы дважды два – не было четыре!”» («Стихотворения в прозе. Молитва», 1881). Конечно, христиане не отрицают чудес, но не могут рассчитывать на них по любому поводу.
Поэтому видные богословы разных времен отрицали иррационалистический подход Дамиани. Фома Аквинский в «Сумме теологии» учил: «Исключено из всемогущества Бога то, что противоречит сущности разума» – например, «то, что бывшее стало небывшим». Того же мнения придерживался великий математик и богослов Готфрид Лейбниц: «Бог, будучи высочайше премудрым, не может отступить от сохранения известных законов и не может не действовать согласно правилам, как физическим, так и моральным, которые избрала Его премудрость» («Опыты теодицеи» (1710), I, 28). Чудеса существуют не потому, что Бог отменяет действие Им же созданных законов, а потому, что Он их преодолевает на некоторое время. Моральные же законы Им созданы вовсе не для того, чтобы их можно было отвергнуть даже на время.
Самым известным парадоксом, касающимся всемогущества Бога, является парадокс о камне: «Может ли Бог создать такой камень, который и Сам не в силах поднять?» Этот парадокс появился лишь в XIX веке, хотя уже в XIV веке итальянский богослов-августинец Григорий Риминийский доказывал, что Бог может создать бесконечно большой камень. В своих «Воспоминаниях» дочь поэта-символиста Вячеслава Иванова упоминает его ответ на этот хитрый вопрос: «Бог не только может, Он уже создал такой камень. Это есть человек с его свободной волей».
Христиане не могут согласиться с умалением экзистенциалистами значения разума и с отрицанием ими универсальных моральных принципов. Библия призывает нас использовать разум для славы Божьей, а также считаться с голосом совести, хотя они и явно несовершенные посредники между Богом и людьми. Тем не менее, ни разумные, ни моральные основания не являются в своей сущности ложными, а лишь ограниченными. Относясь к «первому» этажу христианской жизни, они призваны нести определенную нагрузку, не оспаривая авторитета Библейского Откровения. Поэтому и разум, и совесть вполне уместны в христианской жизни, если они находятся на своем месте. Напротив, они помогают христианину не выдавать свои впечатления за действия Духа Святого, не толковать Библию лишь аллегорическим образом и вообще не поддаваться на ложный мистицизм.

1. Христианство – это «опиум народа».
   По мнению Карла Маркса (1818-1883), религия придумана с целью одурманивания народа, чтобы отвлечь его от решения реальных проблем его жизни. До Маркса в этом же значении фразу «религия — опиум народа» использовал немецкий поэт Новалис. «Ваша так называемая религия действует как опий: она завлекает и приглушает боли вместо того, чтобы придать силы» — писал он в сборнике афоризмов «Цветочная пыльца» (1798). К тому же эту фразу использовал идеолог христианского социализма англиканский священник Чарльз Кингсли (1819-1875), хотя в его устах метафора «опиум» означала не способ одурманивания сознания, а успокаивающее средство: «Мы использовали Библию, как будто это справочник констебля или как дозу опиума, успокаивающего перегруженное вьючное животное – чтобы поддерживать порядок среди бедных». Поскольку Карл Маркс был лично знаком с Кингсли и вел с ним полемику, вероятно, у него он заимствовал эту фразу, упомянув ее в своем сочинении «К критике гегелевской философии права» (1843).

В 1905 году В.И. Ленин популяризовал эту фразу, назвав религию «родом духовной сивухи», а в 1909 году – «одурманиванием рабочего класса». «Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живет чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешевое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие» — писал он. И только в 1927 году с легкой руки Ильфа и Петрова (см. «Двенадцать стульев») это выражение стало крылатым.
И все же до сих пор не ясно, имело ли оно позитивную (успокаивающее или обезболивающее средство) или негативную (одурманивающее средство) коннотацию. До Маркса характеристику «опиум» к религии применяли Гейне, Гегель, Кант и Фейербах. Как известно, Карл Маркс уважал определение религии, данное Людвигом Фейербахом. Не исключено, что религия, по мысли Маркса, была призвана преодолеть гнет природы и общества, под которым находится человек, или хотя бы создать видимость этого преодоления. В контексте этой фразы находятся такие слова Маркса: «Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества». Поскольку здесь идет речь о религии как о «протесте против действительного убожества», атеизм Маркса нельзя считать крайним.
Итак, Маркс рассматривал веру в Бога как инструмент обслуживания интереса господствующих классов. Она была выгодна эксплуататорам, и они искусно ее использовали в своих целях. Однако какое деление на классы могло существовать в Священном Писании христиан, на котором строится все христианское учение? Где мы можем найти проблему эксплуатации в Древнем Израиле или в Ранней Церкви? Разве не видно их явное противление марксистскому делению общества на два враждующих класса? Наконец, христианская вера — скорее, критик господствующих классов, чем его слуга. Не является ли сам марксизм выдуманным искажением объективной реальности?
Действительно ли христианство отвлекает людей от реальной жизни? Скорее всего, это досадное преувеличение, поскольку, говоря о важности загробного существования христианство, вовсе не обращает людей в монахов, отрекшихся от земных благ, хотя некоторые такие тенденции были присущи средневековым верующим. К тому же выдуманными разговорами о потусторонней жизни вовсе невозможно помочь в жизни земной. Напротив, христианство в лучших своих представителях всегда заботилось о земном благосостоянии, призывая к благотворительности не только богатых людей, но и всех. Выходные дни, отпуска, больничные и пенсионные пособия, а также улучшение условий труда – это сугубо христианские изобретения.
В энциклике «Rerum Novarum» («О новых вещах»), выпущенной папой Львом XIII в 1891 году, говорится: ««Классы в равной степени нуждаются друг в друге: капиталисты не могут существовать без рабочих, но и рабочие не могут без капиталистов. Взаимное согласие приводит к красоте доброго порядка, в то время как бесконечный конфликт необходимым образом влечет за собой беспорядок и проявления дикого варварства».
Такая позиция называлась корпоративизмом, т.е. поиском компромисса между противоположными классами.
«Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» — документ, принятый на Архиерейском Соборе 2000 года, настаивает на необходимости сотрудничества всех слоев общества и о недопустимости анархии. Он указывает также, что всякий христианин «должен открыто выступать законным образом против безусловного нарушения обществом или государством установлений и заповедей Божиих, а если такое законное выступление невозможно или неэффективно, занимать позицию гражданского неповиновения».
Разновидностью корпоративизма является солидаризм, утвердившийся в послевоенной Европе. Солидаризм подчеркивает ценность человеческой личности и ищет пути разрешения общественных конфликтов не через подавление одной из сторон, а через нахождение общих ценностей и подчинение столкнувшихся интересов этим ценностям. Заложенные солидаризмом идеи христианской демократии получили широкое развитие в послевоенной Европе. Эти принципы нашли отражение в конституциях Франции, Италии и ФРГ. Важно отметить, что до 1970-х годов в Италии и Западной Германии были правящими именно христианские партии.
«Теология освобождения», направление католической мысли, получившее распространение преимущественно в Латинской Америке в конце 1960-х годов, призывало христиан бороться за социальную справедливость любыми средствами, вплоть до насильственных. Хотя Католическая Церковь отмежевалась от этого учения, сам факт его совместимости с христианством говорит против обвинения в однобокой «потусторонности» христианства. Вопрос духовного спасения верующего следует отличать от вопросов его земного предназначения – «овладевать землею».
Заключение
Христианин в мире философов чувствует себя достаточно одиноко: лишь немногие их идеи могут быть использованы для подтверждения или внешнего свидетельства Библейского Откровения. Но если он в силах отстаивать свою позицию даже среди выдающихся философов, следует признать, что теология по ряду вопросов сродни философии. Христианам не только нечего смущаться своей веры, но они вполне способны защищать ее перед лицом современных критиков, сохраняя полную уверенность в своей правоте не только на основании своей веры в Священное Писание, но и на основании доводов разума.
Да, было время, когда христианство пыталось сделать философию своей служанкой, но сегодня они стали партнерами, особенно если учесть тот факт, что развитие современной космологии доказало наличие начала в существования нашего мира, которое можно назвать творением, если учесть, что никакой взрыв сам по себе не способен каким-либо образом организовать материю. И если даже признать, что современная философия продолжает сохранять свою независимость от теологии, то, по крайней мере, она не стала служанкой и атеизму. В качестве последнего вывода нашего исследования мы приведем следующее утверждение: вера в Бога является лучшим решением тех проблем, которые выявил разум.